Давненько автор нас не радовал новыми главами

Муза ушла куда-то.Ау,муза,ты где?

Глава двенадцатая. Раз шахид, два шахид... (1)

Из темного провала избушки, густо шибануло смрадом разлагающейся плоти. Внутренне охнув, я широко улыбнулся и застыл на пороге.
- Здравствуй дорогой, проходи сюда. - раздался хриплый, приглушенный голос и лежащая на нарах фигура, вяло пошевелилась. Мимо меня юркой змейкой шмыгнула в закуток за печкой, укутанная платком до бровей девушка и зашуршала-задвигала там пакетиками, коробочками. Чуть слышно звякнули пустые кружки.
- Аслан. - протянул мне руку лежащий мужчина и пожимая, я почувствовал ее сухой, горячечный жар.
- Виктор. - отозвался негромко и вложил в ладонь хозяина шприц-тюбик промедола. - Помочь, или сам справишься? -
- Сам. Подожди минуту. - он привычным движением свернул головку шприца и сдернув колпачок, сделал инъекцию. Закрыл глаза. Через несколько секунд, облегченно выдохнув, уставился на меня заблестевшим, чуть затуманенным взором.
- Спасибо, русский. Прости, Витя. Я могу тебя так называть? -
Я нейтрально пожал плечами. Аслан продолжил.
- Как сам? Как семья? Хорошо все? -
Я кивнул и подумал, что спрашивать его о здоровье и делах семьи, было бы нелепостью. Но что-то надо было отвечать.
- Извини Аслан. У тебя про здоровье спрашивать не буду. Санька просветил в общих чертах. Да и так видно. Извини. -
- Да, есть проблемы. Прости Витя, встать не могу, чтобы принять гостя как полагается. Сейчас Марьям стол соберет, поговорим спокойно. Ты не торопишься? -
- Нет. Только я не голоден. Санька только что накормил. Можно просто чаю? -
Аслан помолчал.
- Еще раз спасибо тебе, Витя. За промедол. Теперь говорить могу спокойно. Боль думать мешала. А у нас разговор длинный будет. Не возражаешь? -
- Ты хозяин. Тебе виднее. - я посторонился и привстал, почувствовав легкое движение за спиной. Сзади в ожидании замерла девушка, с чем-то вроде подносика в руках. Оценив диспозицию, я придвинул ближе к изголовью кровати, стоящий рядом с моим, чурбак. Марьям водрузила на него принесенное и вернувшись к печке, захватила оттуда и поставила рядом с нами на пол, закопченный чайник. Чуточку постояла и поймав взгляд отца, вышла на улицу, прикрыв за собой дверь.
- Извини, придется тебе самому за собой ухаживать. - неуклюжим движением утер бисеринки пота со лба хозяин. Я, не чинясь, уселся на свое место и сыпанул в кружку заварку. Сверху щедро плеснул кипятка. Вопросительно взглянул на Аслана.
- Мне просто воды, когда попрошу. - не отрывал он от меня испытывающего взгляда.
- Расскажи, Витя. Откуда сам, друзья твои? Ты ведь не один? Каким ветром в наши... в эти края занесло? -
Я помолчал, собираясь с мыслями.
- Туристы мы, водники. Сплавляемся от перевала, с Хатаги. Планируем дойти до Нижнеудинска. Шесть человек - трое немцев, трое русских. Я тут бывал раньше, теперь решил друзьям показать. Красиво здесь. -
- Да, красиво. Людей совсем нет. Хорошо. - вежливо отозвался собеседник. - Пей чай, остынет. -
Я аккуратно отпил глоток.
- А ты кто по жизни, Витя? - опять блеснул в полумраке пытливый взгляд.
- Человек. - хмыкнул я.
- Я понял тебя. Давай сделаем так, Витя. У меня есть проблема и я должен ее решить. У нас будет долгий разговор. Я буду задавать вопросы. Так надо. Обещаю, в конце ты все поймешь. Хорошо? -
Я внимательно вгляделся в лежащего напротив. Крепкий бородатый мужик, ближе к полтиннику, когда-то очень жесткий и резкий, сейчас близок к отчаянию. Плотно держит себя в руках, но явно на грани нервного срыва. Аслан молча ждал моей реакции. Я вздохнул.
- Спрашивай. Что смогу, отвечу. -
Аслан прикрыл глаза, подбирая формулировки. Потом медленно заговорил.
- Скажи, ты был у нас... в Чечне? -
- Нет. -
- А твои друзья? -
- Нет. -
- Это хорошо. Значит вы не отравлены нашей войной. - помолчал, поморщился как от боли.
- Мы все, кто там был, и наши, и твои - русские, носим в себе ее яд. Нам трудно найти общий язык. Слишком много горя, крови, обид. Эти раны не скоро зарастут.
А с тобой можно говорить. Слушай, русский. Я буду откровенен. Не потому, что я такой доверчивый. Просто выхода другого нет. Ты взрослый мужчина и дети наверно есть. Да? -
Я согласно кивнул и снова отпил из кружки.
- Совсем хорошо. Ты мужчина и отец. Должен понять. Дай воды. - я поднес к его губам кружку, он осторожно сделал глоток. Передохнул. - Если куришь, кури. И мне дай. -
Закурили. Я молча ждал продолжения.
- Я был на обеих войнах. Убивал ваших. Все было по честному - я стрелял, в меня стреляли. Пленных не резал, рабов не было. Я - воин, понимаешь? -
- Говори дальше. - выдохнул я дым очередной затяжки. Он вновь поднял на меня тяжелый взгляд.
- Ты ненавидишь чеченцев? -
- Ненависти нет, Аслан. Но я русский. И ты прав. Эти раны зарастут не скоро. -
- Я устал от войны, Витя. Она забрала у меня все. Родителей, жену, двух сыновей. Сначала я воевал за свою землю. Потом просто мстил. Мужчина должен быть готов убивать. За веру, родных, за кровную обиду. Но убийство не может быть работой. Когда начинаешь привыкать к пролитой крови, она разъедает душу.
Я думал, что потерял дочь тоже и стал искать смерти. Но Аллах не дал мне ее. Ты русский и я многого не смогу тебе объяснить. Не поймешь. Просто слушай. Будут вопросы, спрашивай. -
- Хорошо. Еще воды? - отозвался я.
- Нет пока. Тебе есть за что нас не любить, я вижу. Не спрашиваю почему. Захочешь, сам расскажешь. Я тоже не люблю сегодняшних русских. Слишком много крови, Витя. Но мы с тобой взрослые мужчины и понимаем, что бывает так, когда и врагам надо договариваться. Бывает, что враги спасают жизнь друг другу, а потом снова идут убивать. Но мы не враги с тобой. Между нами крови нет.
Самое дорогое, это жизнь. Но у настоящего мужчины есть многое, что дороже жизни. Например жизнь своих детей. А еще дороже - честь. А дороже чести - долг своему народу. Бывают такие долги, Витя, которые дороже чести. - Аслан замолчал, скрипнул зубами и обессилено откинул голову на подушку. Изо рта с хрипом вырывалось неровное дыхание. Я пил чай и ждал.
- Эта война, погубила уже не одно поколение. Она жрет жизни молодых. Наше будущее. Кто-то погиб, а из тех, кто пока еще жив, большинство, кроме войны и смерти ничего не видело. Они тоже мертвы, просто пока об этом не знают. Им не найти места в нормальной жизни. Их некому было научить главному - думать. Учили только ненавидеть, стрелять и убивать. Но ненависть не может ничего построить. Она может только разрушать. И этой ненавистью пропитана вся земля Чечни.
У меня было два сына. Они погибли. В бою. Мне больно, но не стыдно за них. Я выдал дочь замуж. Через две недели она стала вдовой. Еще через месяц - "черной вдовой". Я знаю, кто ей "помог". Но отомстить не успел. Теперь не успею никогда. И это мой позор. Ты русский. Тебе не понять, как страшно умирать с таким позором в душе. Дай еще закурить. - я достал сигарету из пачки, чиркнул зажигалкой. Аслан, невидящим взором уставившись в низкий, закопченный потолок, отрешенно курил.
- Ты умеешь слушать, Витя. - наконец продолжил он. - И молчание у тебя хорошее. Слушай дальше. Я ведь не дикий горец, мне и в Питере довелось пожить. Горный институт закончил в свое время. Знаешь? -
Я удивленно моргнул.
- Ха, знаю... Промежду прочим РГ-84. -
- Да ты что?! - радостно встрепенулся Аслан. - Гидрогеолог? А я маркшейдер. В девяностом выпускался. Ну, брат... Эх, угостить тебя нечем, прости. - замычал он, сокрушенно качая головой.
- Да не вопрос. - вытащил я димычеву фляжку, предусмотрительно прихваченную из его спасжилета.
- Спирт будешь? -
Аслан восторженно зацокал языком.
- А у тебя брюхо сдюжит? - обеспокоился я. - Судя по всему, зверюга тебе пузо порвала капитально. -
Аслан, с отчаянной бесшабашностью посмотрел мне в глаза.
- Все порвала - грудь, живот, плечи. Но хуже уже не будет, веришь? И давай не портить праздник. Это же молодость моя. Какое время было... -
Я все-таки разбодяжил спирт пополам с водой и дождавшись, когда уйдет белая муть реакции, разлил нектар по кружкам. Подняли, чокнулись и не давая мне выпить, Аслан, притормозившись, замер на секунду и тихонько сказал.
- А давай, брат, за Советский Союз. -
И мы выпили.

Раз шахид, два шахид... (2).

- Эх, какую вы, русские, страну просрали. Никогда вам этого не прощу. Ведь мы же полмира раком поставили, а остальные спали и боялись. - сокрушенно зажмурился чеченец. - Я же за нее в Афгане, два осколка в плечо получил. Гордился. И было чем. С Красной звездочкой домой пришел. Отец плакал от гордости. Я же в Кобальте там, такие дела делал. Слышал про Кобальт? -
- Слышал. - качнул я головой. - От дружка своего, Димыча, что у Саньки в чуме сейчас сны смотрит. Он тоже "каскадер". -
Аслан судорожно сжал мою руку.
- Вас мне Аллах послал, мужики. Клянусь. -
Я аккуратно освободил кисть от горячечного захвата.
- Остынь, Аслан. Что ты Димычу скажешь? Салам бача? Ведь на его руках чеченской крови нет. А на твоих, сколько русской? Остынь. -
Хозяин вновь надолго замолчал.
- Ладно, Витя. Это потом. Слушай дальше. Теперь мне с тобой проще говорить. Завтра я умру. Молчи. - среагировал он на мой протестующий жест. - Я знаю, что говорю. Останется Марьям. Совсем одна. Здесь ей оставаться нельзя. Зимой в тайге одной не выжить. Домой тоже нельзя. Я, когда ее из лагеря забирал, пошумел немного. Двоих положил. В мой аул их люди пришли, говорить много не стали. Меня не нашли и тоже пошумели. В общем, домой дороги нет. А Марьям, тем более. У нас, у одиноких женщин, без защитника, жалкая судьба. А на дочери еще и печать прокаженной. Вдова-шахидка-отказница, это перебор.
Я хотел здесь пересидеть до весны, пока шум уляжется. Подумать, как и где дальше жить. Ты отец, Витя. Ты поймешь. Налей еще спирта. - Я налил. Выпили, закурили.
- Я очень много говорю сейчас. Не привык так. - продолжил Аслан. - Ладно, дальше слушай. У нас, дочь, это отрезанный ломоть. Но у меня больше никого нет, а род мой не должен угаснуть. Мой предок Хаджи-мюрид шейх Чиммирзы не простит. -
- Аслан, извини, если обижу. - аккуратно вклинился я. - Но, если у нее будет мальчик, то это будет пацан своего отца. Не так? -
- Ты плохо знаешь наш народ, Витя. - клекотнуло в его горле напряженно. - Чеченка может родить и вырастить только чеченца. А дальше кровь свое слово скажет и поведет, куда надо. -
- Хорошо. - попытался я резюмировать. - Ты хочешь, чтобы я помог Марьям добраться до какого-нибудь крупного города и передал ее твоему доверенному лицу? -
- Нет, Витя. Мне нужно больше. - снова впился в меня воспаленным взглядом Аслан. - Мне нужен человек, который поможет ей начать новую жизнь. И доверенных, из своих, у меня нет. Даже хуже. Если ее найдут свои, это смерть. Позорная смерть, Витя. А ей нужно жить, чтобы продолжить род и найти того, в чьи руки передать Святыню - "Къоман Тептар". Я не смог этого решить. Времени не хватило. А это тот долг, который дороже чести. -
- Это что еще за зверь? - не удержался я.
- Лучше молчи, русский. - рванулся с подушки хозяин и со стоном упал обратно. - Не заставляй меня жалеть, что я не могу убить гостя. -
- Ну извини. Ляпнул, не подумавши. - сконфузился я. - Тогда может объяснишь, по человечьи? -
- Еще промедол есть? - простонал Аслан. Я молча протянул шприц-тюбик. Хозяин сделал очередной укол.
- Чего ты на росомаху эту с ножом прыгнул? - полюбопытствовал я. - Не наджигитовался еще? -
- Злой был сильно. - скрипнул зубами раненый. - Такая тварь. Весь лабаз разворотила. Чего не сожрала - рассыпала. Три ночи ее караулил. Она бы ушла раненой, если бы я с ножом не успел. Сильная, свирепая, страха совсем нет. Шайтан! -
- Ну и ушла бы. - пожал я плечами. - Сдохла где-нибудь потом под корягой и все дела. А ты целый был бы. -
- Говорю же, злой сильно был. Еда на всю зиму пропала. - поморщился Аслан.
- Ладно, понял. Проехали. Давай дальше рассказывай. - потянул я из пачки очередную сигарету.
- Ты в бога вашего, Иисуса, веришь? Крест носишь? - неожиданно спросил хозяин.
- А тебе что за печаль? - нахмурился я. - Да, верю. И крест ношу. Дальше что? -
- Покажи. - потребовал Аслан.
- Слушай, давай без этого, а? Может тебе еще "Отче наш" прочитать? Сейчас встану и уйду. -
- Покажи! -
Я недовольно вытянул за нитку крестик из под свитера и блеснув его серебром в полумраке избушки, скупо освещенной огоньком керосиновой лампы, убрал на место.
- Хорошо. - успокоился Аслан. - В ком Веры нет, с тем договариваться нельзя. У него совести нет и страха перед Всевышним. А Бог - один. Я знаю, что имя его - Аллах. Ты думаешь по другому. Это неважно. Небо нас рассудит. Главное, что ты веришь. -
Он чего-то забормотал вполголоса заунывной скороговоркой, прикрыв веки. Потом замолчал, затих. Я ждал.
- Слушай дальше, Витя. - наконец продолжил Аслан. - У нас было три святыни. Первая - Къоман Йай. Это большой медный котел с припаянными к нему бронзовыми пластинами, на которых были начертаны имена шестидесяти трех коренных чеченских тейпов. В дни примирения и в другие большие праздники, люди собирались вместе, варили в котле мясо быка, кушали и решали вопросы. Это был символ единства народа и земли. Имам Шамиль приказал разрезать котел двум своим наибам. Аллах ему судья.
Вторая святыня, это Къоман Тептар - книга в свитках, в которых записана вся история моего народа. Она пропала вместе с ее хранителем, при депортации чеченцев в Казахстан. В сорок четвертом. Эта книга - символ неразрывной связи поколений. Я знаю, где она.
И третья - Къоман Мухар. Бронзовая печать. Ей скреплялись важнейшие решения. Она - символ нашей клятвы следовать завету со Всевышним пророка Ноя. От него пошли чеченцы. Печать сохранилась и она у достойного человека. -
Аслан снова надолго замолчал. Можно было потихоньку переваривать услышанное.
- Слушай, это все очень интересно. Но зачем мне это знать? Лично я, ничего твоего искать не собираюсь. Своих забот полон рот, знаешь ли. - понимая уже, к чему клонится разговор, насупился я.
- Что делать, ты решишь сам, когда мы закончим разговор. - опять заговорил Аслан. - Мне важно, чтобы ты понял, какой груз висит на моих плечах. И плечи эти, совсем скоро будут в земле. Я мог бы дать тебе денег. Но ты не возьмешь, вижу. Понимаешь, книга, это не просто святыня. Она символ, знамя. И тот духовный лидер у которого она окажется, сможет сделать очень много. Например, пролить новые реки крови. Чеченской и русской. А может принести мир на нашу землю.
Если книга окажется у тебя, найдется много желающих ее купить. За любые деньги. Но скорее всего, тебя просто обманут и убьют. Ты узнаешь где книга. Так надо. Такую тайну не может знать только один человек, это опасно для дела. Но и больше двух, тоже плохо. Я, уже не в счет. Остаетесь только Марьям и ты. -
- Хочешь, приведу Димыча? - предложил я.
- Нет. На пороге вечности у человека открываются глаза. Он видит то, что скрыто от других. Я сделал правильный выбор. И еще. Санька послал тебя. Он странный и непонятный. Но умеет читать людей и их мысли. Потом скажи ему, пусть придет. Прощения буду просить. - Аслан перевел дыхание и знаком попросил еще сигарету. Чиркнула зажигалка.
- Я почти все сказал, Витя. Теперь твоя очередь. - выдохнул он дым очередной затяжки. - Говори, как думаешь поступить. -
Я, внутренне собираясь, уперся в него взглядом.
- Аслан. Прежде чем я приму решение, тебе придется ответить на несколько моих вопросов. Вероятно, это будет очень больно. Но по другому, никак. Тебе ведь нужна откровенность? - Раненый, закаменев лицом, отрывисто бросил.
- Говори. -
- Аслан, я сейчас задам первый вопрос. Говори, что хочешь. Можешь соврать. Но от того, что я услышу, зависит, помогу я тебе, или просто уйду. -
- Говори, Витя. Клянусь, я скажу правду. -
- Хорошо. Ты, чеченец, сейчас в России. В стране врага. Ты просишь своего врага, русского, спасти свою дочь и постараться дать ей новую жизнь. В России, а не в Чечне. Чтобы она могла продолжить твой род и вернуть твоему народу святыню. Эта книга стоит очень больших денег. Так? - Аслан согласно опустил веки. По лицу его градом катился пот. Я продолжил.
- Хорошо. Теперь перевернем ситуацию наоборот. Это я, со своей дочерью, оказался у вас в горах. И проблемы у меня те же, что у тебя сейчас. У нас с тобой состоялся такой же разговор. И я прошу тебя устроить ее жизнь в Чечне и помочь найти, а потом вернуть моему народу его святыню. Какая ждет меня судьба? Что сделаешь ты, Аслан? -
На чеченца страшно было смотреть. На лбу вздулись жилы. Перекошенное лицо уставилось в потолок. В глазах стояли слезы.
- Почему я не умер до твоего прихода, русский. - сдавленно прохрипел он.
- Если это твой ответ, то я пошел. - приподнялся я с чурбака.

Витя... чехи не пьют и не курят, особенно перед убытием в райские кущи, где их ждет сорок девствениц ))

Стесняюсь сказать, но я убил кучу времени на проработку всех деталей с точки зрения достоверности. И эту главу предварительно читал человек, который, безусловно является экспертом (в том числе и по факту рождения) в этой области. У него претензий к тексту не было. Ну и в моей жизни, были кой-какие встречи.

В дискуссию не ввязываюсь, высказал точку зрения из своего небогатого опыта ))) Исхожу из предполагаемого возраста героя произведения))

Раз шахид, два шахид (3).

- Стой! - раздался стон с лежака. - Что я должен ответить, чтобы ты мне помог? -
Я обреченно, вновь присел на место.
- Аслан, ты воин или трус? Я жду ответа. -
Лицо его исказила судорога.
- Дай мне дотянуться до твоего горла, русский. И ты узнаешь, кто я. -
Меня самого начало затягивать мороком безумия. Потянув нож с бедра, я наклонился над раненым и вложил рукоятку клинка в его правую ладонь.
- На! Держи! Перед тобой враг, Аслан. Бей! Это самое простое решение всех твоих проблем. -
В его глазах захлестываемых яростью и жаждой крови, проступила запредельная боль и отчаяние. Мне стало стыдно. Обхватив пальцами лезвие, я медленно вынул нож из обмякшей ладони.
- На улице ночь, хозяин. Твоя дочь наверное замерзла. Может пусть зайдет, погреется? -
- Позови ее. - выдавил из себя чеченец. Я открыл дверь и вышел во двор. От правого угла сруба, навстречу мне подалась девичья фигурка. У ног ее приплясывала лайка.
- Марьям, отец зовет. - облегченно подставил я лоб ночной измороси и сокрушаясь об оставленных в избушке сигаретах, тяжело опустился на мокрый приступок.
Через минуту, девушка вновь выскользнула из зимовья, кутаясь в пуховик.
- Тебе надо идти в дом. - не поднимая взгляда, тихо сказала она и плавно растворилась в темноте. Тявкнула, обрадованная ее возвращением, собака.
Я поднялся и пошатываясь на ватных от навалившейся усталости ногах, шагнул в открытый проем двери. Подцепил с пола чайник, плюхнул на печку, подкормил ее жаркое чрево парочкой полешек. Вернулся к нарам, молча сел на свое место, закурил. Аслан отрешенно разглядывал узор на укрывшем его одеяле.
- Выпьешь? - разлил я остаток спирта по кружкам. Чеченец не отреагировал. Я молча осушил свою порцию.
- Я скажу, какая была бы твоя судьба, Витя. - натужно заговорил Аслан. - Если бы я был один и захотел выслушать тебя, то самое лучшее, что я смог сделать - оставить тебе пистолет с двумя патронами. Но у нас в горах по одному редко ходят. Поэтому, тебе не дали бы умереть, пока не узнали, где хранится твоя святая книга. Потом убили бы. Если бы ты умер до того, как начали... заниматься твоей дочерью - значит, тебе подарили легкую смерть. Идет война, а вы - добыча. Ты это хотел услышать? -
- Я хотел услышать тебя, Аслан. - постепенно затихал звон в ушах и прояснялось в глазах. - Еще вопрос. -
- Хватит вопросов, русский. Ты хочешь насладиться моим унижением. Можешь попробовать меня убить. Можешь уйти. Но наш разговор окончен. - сцепил зубы хозяин и затравленно смотрел на меня, готовый ко всему.
- Задета твоя гордость и честь, Аслан?! - вызверился я. - Этот жалкий кафир посмел говорить тебе, гордому нохче, неприятное?! Вах! Надо убить! И плевать на жизнь дочери, продолжение рода и долг своему народу. -
- Убей меня, русский. Убей, или я прокляну тебя! - запаленно хватал воздух перекошенным ртом, Аслан. - Человек не должен слушать такое! -
- Придется слушать. - слышал я со стороны свой чужой, тяжелый голос. - Потому что ты скоро умрешь и будешь похоронен по обычаям своего народа. И глаза тебе закроет твой боевой брат. А дочь твоя останется в этом мире. Одна. И я смогу ей помочь, только если она сама захочет жить. Жить без ненависти, понял?! И нужные ей слова, должен найти ты. Правильные слова, Аслан. А для этого тебе надо хоть немного проветрить мозги. На, перекури. Я Марьям чай отнесу. - сунув ему в руку сигареты, плеснул в чистую кружку кипятку, поверх горсточки заварки и сахара, и вышел на улицу. Девушка стояла там же, у угла дома.
- Попей чай. Горячий. Тебе еще подождать придется. Мы говорим пока. - буркнул, умащивая кружку на притулившемся к стене валуне. Девушка выпрямившись, молчала, глядя в сторону. Потоптавшись минуту и не найдя, что добавить к сказанному, я вернулся в дом.
Мимолетно позавидовав нежащимся в цветных снах друзьям, вновь уселся на чурбак. Искоса взглянул на раненого. Тот лежал вытянувшись, закрыв глаза и, казалось, не дышал.
- Тебя переделывать поздно, Аслан. Да и бесполезно наверное, если честно. - снова потянул я колючую ниточку нашего разговора. - Но тебе необходимо знать, что думает человек, которому ты собираешься доверить дочь. Возможно, это облегчит твой разговор с Марьям. Так вот. Если бы я оказался в Чечне с дочерью, в твоей ситуации, у меня не было бы ни одного шанса. И мы оба это хорошо знаем. Так что весь твой бред про пистолет с двумя патронами - бред и есть.
Но с тобой можно говорить, потому что в жизни твоей было много чего, кроме этой войны. И мозги вроде как на месте. А вот с тем молодняком, что носится сейчас с автоматами по вашим горам, говорить бесполезно. Ненависть вместо мозгов - не лучшая альтернатива. Они - действительно волки. А волков не переубеждают, Аслан. Их просто отстреливают. В любой стране.
Но и у тебя, и у них, есть кое-что общее. Та, пузырящаяся изо всех щелей спесь, которую вы называете гордостью. Лежи, не дергайся. - припечатал я его плечо к постели. - Встать ты все равно не сможешь. Так что лежи и молчи. Я тебя выслушал, теперь слушай ты.
Вам, умные подлецы вбили в голову, что вы лучше других, потому что сильные и не боитесь крови. И вера у вас, самая правильная. Значит имеете право отнять у этих других все, что вам нужно. И вы проглотили эту наживку. Вас развели как лохов, купили за десять копеек. Не вы первые, не вы последние, конечно. Но разве от этого легче? Ты забыл, что ждет любой народ, который возомнил себя лучше других? -
- Это вы пришли еще при царе на нашу землю, а не мы к вам. - мертвым голосом произнес Аслан. - Мы просто хотим свободы и готовы за нее умирать. -
- А что такое ваша свобода? - устало выдохнул я. - У вас она была. Не будем сейчас про царя, но до первой войны девяносто четвертого года, вы четыре года захлебывались этой свободой. И что? Вы стали выращивать укроп и разводить цветочки? Нет. Вы кинулись грабить поезда, убивать и гнать русских из Чечни, и крутить миллиардные аферы в России. Триста тысяч русских жило в Чечне до первой войны. Где они сейчас, Аслан? "Русские, не уезжайте. Нам нужны рабы." Это все до войны было!
Так ведь и здесь вас снова обули. Кровь легла на вас, а наварились совсем другие. В том же Кремле. А потом война. И снова вы убивали и умирали, а на этой крови кто-то бабло шинковал. А вам втирали про джихад. В твой дом, Аслан, пришли чужие люди и сказали - Мы, братья по вере. Но ты веришь чуть-чуть неправильно, брат. Мы научим тебя, как правильно. Сильных неверных нужно убивать, а слабых делать рабами. Их женщины - проститутки и годятся только в наложницы, и еще для того, чтобы делать новых рабов. А еще, русаки, хотят лишить тебя свободы. Если не будешь их убивать - ты не правоверный и не мужчина вообще. - И вы повелись на эту лабуду. А когда полилась кровь, стало совсем просто. Нужно было мстить. -
Я замолчал и потянулся за чаем.
- Дай мне воды. - открыл глаза чеченец. Я поднес кружку к его губам. Он сделал несколько жадных глотков.
- Зачем ты говоришь мне все это, Витя? Я сам разберусь, что сказать своей дочери. - обратил он ко мне мертвенное лицо.
- Хорошо, если так. - прикурил я. - Просто я не знаю, что сейчас у нее в голове. Зато ты знаешь. И если найдешь нужные слова, ей будет легче. Мне тоже. Я помогу Марьям выжить и устроиться в этой жизни. Но если в ней останется вирус ненависти к русским - все будет зря. Слушай дальше. Я не верю в будущее твоего народа. Прости. Россия тоже тяжело больна, но твоя страна больна неизлечимо. Я очень хочу ошибаться, потому что у меня нет к вам ненависти. Но сейчас считаю именно так. -
Я не претендую на истину, но то, что происходит на твоей земле сейчас - очень похоже на агонию. У вас был здравый смысл и свои традиции. Имя им - адаты. Тоже не сахар, на мой взгляд, но именно они сберегли ваш небольшой народ от уничтожения, или растворения в более многочисленных и сильных соседях. Где сейчас эти традиции?
Какое будущее может быть у страны, в которой любой сопляк уверен, что каждый неверный должен либо умереть, либо стать рабом? Что русские, должны ему по жизни, а автомат может решить все проблемы.
Куда делся ваш здравый смысл, Аслан? Хочешь, ищи виноватых. Пусть это будут русские, если тебе так нравится. Но я думаю, что враг - внутри вас самих. Вас ослепляет гордыня и ненависть. А слепой не способен увидеть выход.
Вот ты хочешь, чтобы я позвал к тебе Саньку. Я позову. Только, думаю, ему не нужны твои извинения. Потому что ты не способен его обидеть. Извини, не дорос. За ним мудрость тысячелетий и он в большей степени человек, чем мы оба вместе взятые. Поймешь - хорошо. А на нет и суда нет. Все. Теперь ты примерно знаешь, кому оставляешь дочь. Тс-с - зашипев от боли, я затушил обжегший пальцы окурок. - Ладно. Давай заканчивать. Последний раз спрашиваю - пить будешь? -
- Воду дай. - разлепил пересохшие губы Аслан. Я в очередной раз поднес к его губам кружку. Секунду поколебавшись, выплеснул в себя остатки спирта. Горячая волна обожгла пищевод. Чуточку полегчало.
- Поклянись жизнью своих детей, что не причинишь вреда Марьям и сделаешь все для ее счастья. - глухо пророкотал чеченец, насквозь прожигая меня взглядом. Я посмотрел ему в глаза.
- Извини, Аслан. Никогда никому не клялся. Это ваши, горские заморочки. Я сделаю все, чтобы сберечь твою дочь и помочь ей найти свое счастье в этой жизни. Я сделаю все, чтобы найти твою книгу. Слово! Если найду и она поможет твоему народу обрести мир - буду счастлив. Но в чьи руки ее передать и не ошибиться - пока вообще не представляю. -
- Это - самое трудное. Немного поможет Марьям, но ты все равно должен будешь разобраться сам. - вновь озабоченно сдвинул брови, только что облегченно вроде бы вздохнувший чеченец.
- Но об этом потом. Сначала дочь. И если есть еще промедол - выручай, брат. -
Я молча высыпал оставшийся анастетик у изголовья.
- Я пошел к своим. Вернусь с Димычем и попрошу придти Саню. Будешь говорить с Марьям, не упусти пожалуйста бытовые мелочи. -
- Ты о чем? - недоуменно поднял брови хозяин. Я пояснил.
- Она поплывет с нами. Без гидрокостюма, который мне еще предстоит сварганить, до Нижнеудинска я довезу, вместо нее, Снегурочку. В смысле - ледышку. А гидраху утром надеть надо, на голое тело, а вечером снять. И спать ей придется в моей палатке. Таких нюансов будет много. Это я к тому, чтобы мне не пришлось разбираться потом, что она может делать, а что - "никогда" и "лучше умереть". Ты уж постарайся, душевно тебя прошу. -
- Мы еще не закончили разговор, Витя. Если уйдешь сейчас - можешь меня уже не застать. - заволновался Аслан.
- Не боись. Застану. - поднялся я, направляясь на выход. - Сильно подозреваю, что это Санька тебе помогает на этом свете подзадержаться. А он свое дело знает. Ладно, пошел. -
- Нет. Стой. Еще минута. Нельзя рисковать. Где книга - записано у Марьям. Она потом тебе переведет на русский. Но этого мало. Слушай внимательно... -

Глава тринадцатая. Жизнь продолжается.

И вот мы снова, наконец-то, скользим по норовистой, рябой от непрекращающегося дождя, Уде.
Между мной и Хелей, на пенках, пристегнутых эспандерами к решетке палубы, сидит, вцепившись в обвязку гермомешков, мокрая как мышь, Марьям. Справедливости ради, вряд ли кто-нибудь из нашей компании, мог бы назвать себя сухим. Как разверзлись хляби небесные три дня назад, так и продолжают в том же духе. И снизу воды меньше не стало. С чего бы вдруг?
Прошел тот, казавшийся бесконечным день, на который нам пришлось задержаться у стойбища Саньки, чтобы похоронить умершего наутро Аслана. Тогда ночью, с трудом растолкав в чуме Димыча и отправив его вместе с тофом к зимовью, я слабо представлял себе, с какой стороны браться за решение так неожиданно вставшей передо мной проблемы.
Мужики ушли вверх по ручью, а я полюбовавшись на потерявшихся в нирване Наташку и немцев, зацепил пригоршню кусочков вяленой оленины и сел под навесом соображать, как дальше жить, что говорить ребятам и как они отнесутся к моему единоличному решению. Не то, чтобы я в них сомневался, просто ситуация, когда друзей надо было просто поставить перед фактом - серьезно напрягала.
Но дело все равно надо делать, поэтому постепенно мысли потекли в нужном направлении. Собрать-экипировать Марьям, проводить в последний путь Аслана, с девчонками вдумчиво побеседовать... Вырисовывалась однозначная дневка.
Вскоре вернулся Санька и молча усевшись рядом, окутался дымом сигареты. Осознавая, что жизнь моя, в очередной раз изобразила лихой кульбит, я, от мимолетного малодушия, поинтересовался его мнением, по поводу своего решения.
На что он, царапнув меня своим загадочным прищуром, сказал, что выбора у людей нет. А есть судьба. И еще сказал, что то, что я ищу, находится рядом. Что - рядом?! Горемычная моя бестолковка. Ну, покушать в нее положить, еще туда-сюда. А думать - совсем уж мочи нет.
Докурив, тофалар напомнил, что меня ждет Аслан и растворился в проеме чума. Вздохнув, я побрел по знакомой тропинке, освещая ее каменистое ложе ярким пятном света от налобника. На очередном повороте, услышав впереди звук скрипнувшего по песку камешка, остановился.
Навстречу мне бежала лайка шамана.
Марьям простилась в избушке, с телом отца. Плакала - нет, не знаю. Мы похоронили его в хорошем, сухом месте. Постарались сделать все, как просил Аслан. Сориентировали погребение в сторону Мекки, на камне-надгробии прикрепили заламинированую скотчем табличку с полумесяцем, датами и именем погребенного. Надолго задержавшийся в одиночестве у могилы Димыч, рявкнул три раза в низкое, сырое небо своей Сайгой.
Потом шили девушке из неопреновых курток гидрокостюм, а из нескольких пустых пластиковых бутылок и старой нейлоновой куртки - спасжилет. Соорудили палубу на Умклайдете, поужинали у гостеприимного Саньки. Помянули Аслана, переночевали.
И вот, плывем.
Все-таки огромный плюс сплава в том, что не так много он оставляет времени для мрачных мыслей. Шиверы пошли посерьезнее, про спокойные участки на реке, мы уже и не вспоминали. А впереди маячило первое серьезное препятствие - километровый порог Хангорокский.

...Многие из нас, в особенности женщины, любят при случае задумчиво произнести фразу типа: я так люблю метель, мне безумно нравится дождь... Правда впоследствии выясняется, что метель мы предпочитаем, в основном, наблюдать из окна уютного коттеджа, неподалеку от жарко пылающего камина. А дождь - из любимого кафе, под бокальчик глинтвейна.
У человека, находящегося длительное время вдали от цивилизации, в перенасыщенной влагой тайге - ощущения несколько иные. Когда разведение костра превращается в ежедневный подвиг, сон в волглом и зябком спальнике - в пытку, а кружка горячего чая - в счастье с большой буквы, все мысли как-то незаметно сводятся к одному. К очень искреннему и единственному, по сути, желанию - обрести тепло и сухость. Все остальное - потом.
Но попытаться реализовать это, вполне понятное желание, можно только вечером. В конце ходового дня. Только сначала нужно разгрузить катамараны, натянуть тент, в темпе вальса поставить палатки (чтобы дать девчонкам возможность переодеться в сухое и теплое), развести костер, запасти дров на все время стоянки... И только потом позволить переодеться, себе ненаглядному. Все это, крайне желательно делать на кураже, с шутками и прибаутками. Потому что даже тень уныния гнетет гораздо сильнее, чем любая усталость, либо каверзы погоды.
И вламываясь с пилой и топором в ближайший лиственничник, ты, матерясь сквозь зубы от ежесекундного обильного душа, выискиваешь нетерпеливым взором идеальную сушину, которых, по идее должно быть здесь пруд пруди. А ее все нет и нет. И оскальзываясь на мокрых корнях, ломясь уже напрямик через подлесок, ты обреченно бредешь дальше, тихонько ужасаясь все увеличивающемуся расстоянию до лагеря.
И когда добытый с таким трудом хлыст, наконец угнездится охотно на твоих поникших плечах - обратный путь покажется втрое длинней, а напрочь отсыревшее под осточертевшей гидрахой тело, все так же будет продолжать настырно зудеть и скулить, цинично требуя тепла и покоя. Но ни того, ни другого ему не светит, пока не разгорится долгожданный костерок и дежурные ( а в их числе, снова ты) не начнут хлопотать у котлов, готовя горячий ужин и долгожданный чай.
Но это все мечты и отстраненные мысли подстать погоде. А пока - очередной поворот реки, оскалившаяся надолбами клыков шивера и беспокойно мечущийся по воде твой настороженный взгляд, выискивающий неожиданности и неприятности от столь щедрой на подобного рода сюрпризы, дикой реки. Пока - река.
И когда, улучив момент и проделав массу хлопотных манипуляций, ты, хлюпая насквозь промокшими жабрами, с вожделением затянешься от прикуренной наконец-то сигареты, в мозгу неожиданно вспыхнет очевидное.
- А ведь хорошо. Все равно же здорово, черт меня подери совсем! -
Сбрасывая веслом у кормы и направляя кат к воротам из двух полуобливников у левого берега, я довольно ухмыльнулся, глядя на синхронно отработавшую Хелю и беззлобно подначил.
- Сударыня. Мысли о бане не посещают ли? -
- Ох, сударь... - с готовностью отозвалась Змея, елозя каской под капюшоном. - Как говорит шевалье Димыч - Не сыпьте мне соль на сало. - Баня, это всего лишь плод нашего больного воображения. Фантом из прошлой жизни. Не верю! Ни в баню, ни в то, что когда-нибудь будет солнышко... Ничему не верю. И вообще, я скоро квакать начну, с такой погодой. -
- Матрос-царевна-лягушка? - попробовал я на вкус забавное словосочетание. - Ну, тоже ничего. Лишь бы веслом шевелила прилежно. А то знаю я вас, королевишн. Марьям? Ты как? - неуклюже попытался привлечь внимание съежившейся озябшим воробышком девушки на палубе. Она чуть повела плечами, обозначая реакцию и старательно избегая меня взглядом, продолжила бесстрастно изучать реку.
Я тяжко вздохнул, осознавая полное свое бессилие. Тут с мужиком-то в такой ситуации, непонятно как говорить. А уж с девушкой... Хеля, наклонив в мою сторону голову, успокаивающе прикрыла на секунду веки. Мол, все хорошо будет, командор. Потерпи чуть-чуть.
- Давайте девчонки, выручайте. - внутренне взмолился я. - А то, прямо беда. -
После лихого лавирования в щедрой россыпи камней и череде бойких валов, мы отфыркиваясь, закружились на небольшой поганке, поджидая остальных ребят. Вскоре сбившиеся в кучку суда, позволили экипажам обменяться первыми на сегодня впечатлениями.
- Ну как ощущения? - звонко поинтересовалась настроением в массах, Змея.
- Очень хорошо. - улыбчиво отозвался Дитер. - Привыкаем потихоньку. Все меньше раздумий и больше рефлексов. Хочется уже чего-то посерьезнее. -
- С завтрашнего дня пойдет сплошная серьезность. - успокоил я матереющего речного волка.
- А с послезавтрашнего? - заправляя в бандану под каской намокшие пряди волос, хмыкнула язвительно Наташка.
- А с послезавтра, на целые сутки - дневка с баней и празднованием днюхи Беса. - злокозненно выдал я тщательно скрываемую немцами тайну. - Мы в каньоне станем лагерем на три-четыре дня и будем интенсивно наслаждаться прелестями оседлой жизни. -
Виновник предстоящего торжества, сконфуженно опустил очи долу, нервно поводя размокшими ушами, вздрагивающими от громогласных возгласов и здравиц в свою честь.
- Баня-я!!! - мечтательно закатила глаза Выдра. - Я в ней спать буду, есть буду и... -
- Нет, только не это. - испуганно оттолкнул от ее баллона свой кат Димыч.
- Пошляк и засранец. - обидчиво поджала губы Наташка и тут же, не сдержавшись, хихикнула. - Я хотела сказать... Я уже забыла, что хотела сказать. Но если ты, Дитер, не вызовешь этого скабрезного мужлана на дуэль, я не знаю, что я с тобой сделаю. -
- Мелкий, поздравляю. - оглушительно захохотал напарник. - Ты - крайний. А поскольку вызов предполагается твой, то право выбора оружия и места ристалища, за мной. Тогда - можжевеловые веники и парилка. К барьеру? -
Дитер испуганно замахал руками.
- Ко всему, ты еще и изверг, Димыч. - скорбно резюмировала Наташка и умоляюще посмотрела на меня. - Витя, нам долго еще сегодня ихтиандров из себя изображать? -
- Да с десяток верст, примерно. - отозвался я. - Перед порогом встаем табором, а подвиги отложим на завтра. Ну что, вперед? -
Хорошо, когда мечты становятся реальностью. Когда в одной руке у тебя ложка, с осыпающейся горкой дымящейся гречневой каши с тушенкой, а в другой - стопка с заботливо разведенным Димычем спиртом. Над головой тент, под задницей пенка, а впереди костер.
Девчонки, сразу по прибытии, демонстративно фыркая в сторону жлобья-мужичья, уволокли слабо упирающуюся Марьям с ее баулом, в палатку. Вскоре вынырнувшая снова на свет божий Наташка, зацепив свои и Хелины вещички, суетливо юркнула обратно. Мы, облегченно переглянувшись, занялись хозяйством.
И вот, кушаем. Чутко уловив явное нежелание горянки, брать в руки протянутую ей миску, Хеля ловко выхватила притулившуюся к углям порожнюю банку и продемонстрировала девушке броскую надпись "Говядина тушеная". Вскоре дело пошло на лад. Нет, ну умница все-таки, змеюка. Димыч, разливая, покосился было на Марьям вопросительно, но я отрицательно качнул головой.
- Ну что? - подкрутил несуществующие усы напарник. - За еще одну жемчужину в драгоценном созвездии наших дам? Гусары пьют стоя! -
Наши девчонки оживленно зааплодировали. Гусары встали и выпили. Марьям совсем потерялась над миской. Чувствовалось, что ей очень неуютно, а мы явно что-то делаем не так. Покончив с горячим и побросав в опустевший котел ложки-плошки-поварешки, ребята с давно ожидаемым удовольствием наполнили кружки обжигающим, дегтярного цвета чаем.
Чеченка подхватила дужку порожнего котла и мельком уколов меня вопрошающим взглядом, облегченно устремилась к воде. На секунду гомон у костра затих и ребята требовательно уставились на меня.
- Ну чего смотрите? - приподнимаясь и цепляя рукой помывочный пакет, буркнул я. - Сидим, отдыхаем, разговариваем. Главное - никаких расспросов. Категорически. - и шагнул к реке.
Девушка, сидя на корточках у воды, монотонно елозила пучком травы по дюралевому нутру котелка. Услышав шаги, замерла на мгновенье и еще ниже склонила голову, практически уткнувшись ею в колени. Я подошел, вытаскивая на ходу из пакета флакон ферри и тефлоновую мочалку, и аккуратно опустил их рядом с ней на песок.
- Послушай, Марьям. - начал, внутренне поеживаясь от томительной маеты. Девушка моментально выпрямилась и встала передо мной, опустив руки и старательно пряча взгляд.
- У нас не было возможности с тобой, толком поговорить. А надо. Я сейчас наверное буду излагать сумбурно, но ты послушай, пожалуйста. У тебя беда. Горе огромное. И я не знаю, как прямо сейчас облегчить твой груз. Но пойми главное. Ты не одна в этом мире. Мы - вдвоем. Потом, наверняка появятся в твоей жизни еще люди, которых ты захочешь видеть рядом с собой. Но пока что, только я. Это значит, что нет твоих трудностей и проблем. Есть наши.
Я понимаю, что о доверии тяжело договариваться. Его зарабатывают. Но мы не можем ждать пока это произойдет. Попробуй просто верить мне. Ну никак пока по другому, понимаешь? Блин. Как сказать-то правильно? - совсем отчаялся я.
- Я понимаю, Витя. - тихо произнесла девушка. - Отец мне все объяснил. -
- Я верю, что он сказал тебе все как надо, но мне очень важно, чтобы ты послушала еще и меня. Ты сейчас находишься в непривычной компании незнакомых тебе людей. Наверняка они будут делать, или говорить какие-то вещи, кажущиеся тебе непривычными. Может быть недопустимыми. Это не значит, что мои друзья плохие. Это не значит, что они хорошие. Они просто другие. То есть, совсем не обязательно, то, что тебе не понравится - обязательно плохое. А что понравится - хорошее. - я старательно пытался поймать ее взгляд.
- Я понимаю. - произнесла она ровным, безжизненным голосом. - До замужества, я почти два года училась в Ростове. -
- Извини. - смутился я. - Я совсем тебя не знаю пока. Ладно. На сегодня у меня к тебе только одна просьба. Постарайся не замалчивать те вопросы, которые обязательно будут у тебя возникать. Сомнения, просьбы, отношение к чему-либо... Мне очень важно научиться тебя понимать. Помоги мне пожалуйста. Говори со мной. Это нелегко наверное, для чеченской девушки. Но так надо. И еще. С этого дня - ты, моя женщина. Не в плане постели... ч-черт. - в отчаянии от своего косноязычия, замотал я башкой. - В смысле сестра, дочка, мать, ой пардон... Чего-то я совсем... В общем, моя женщина. И если я узнаю, что ты испытывала какие-либо трудности и не обратилась ко мне - зарэджю! Поняла? -
Марьям слабо улыбнулась и едва заметно кивнула. Я приободрился.
- Если тебе холодно, я должен об этом знать. Если у тебя что-то заболело, я должен об этом знать. Если тебя кто-то обидел, я должен об этом знать. Это понятно? -
Снова слабый кивок в ответ.
- Хорошо. Теперь последнее. Если тебе хочется побыть одной - без проблем. Если нет желания разговаривать с кем-то, не говори. Но чем раньше у тебя получится полноценно общаться с моими друзьями, тем будет лучше для всех. Мои друзья, очень хорошие ребята и им плохо оттого, что у тебя беда. Но, так же как и мне, им сложно пока найти верную линию поведения. Попробуй приглядеться к Хелене. У нее большое сердце и чистая душа. Может, вам удастся подружиться. Наташка не хуже, просто у нее тараканов в голове побольше чуток. В общем, разбирайся не торопясь. Лады? Пошли к костру. - и повернулся к тропинке.
- Я домою посуду? - спросила Марьям не двигаясь с места.
- Легко. Тем более, что мы сегодня дежурные. И чтобы блестело все! - искренне надеясь, что шутка удалась, я выложил рядом с девушкой налобник и облегченно затопал в лагерь.

Жизнь продолжается (2).
А у костра было хорошо. И главное - сухо и тепло. Освещенные неверными бликами огня лица ребят, синхронно повернулись в мою сторону. Я сделал успокаивающий жест и уселся на свое место. В воздухе у моего лица зависла стопка с очередным дринком. С противоположной стороны, за нее держалась рука Димыча. Наташка протянула кусочек сыра.
Я умилился, принимая емкость.
- Ну вот как с такими пьяницами, можно всерьез думать о здоровом образе жизни? - и назидательно поднял палец. - А ведь печень, как и родина - одна. -
- Все сказал? - тяжелым каблуком бесцеремонности вмял хрупкий росток моей трепетной души в жесткую почву прозы жизни грубый Димыч. - Тогда пей и не выпендривайся. -
Ханжески закатив глаза, я подчинился.
- Об чем разговоры разговариваем? - поинтересовался, шумно занюхивая маасдамом свое очередное грехопадение.
- О Саньке. - просветила Наташка. - Чего это вообще такое было? Я же помню каждую секундочку в чуме и видела все вокруг. Глаза-то не закрывала. И по ощущениям, были мы там, ну минут пятнадцать. А потом меня трясут за плечо и выясняется, что проспала я больше десяти часов, а тебя и Димыча вообще рядом нет. Нас тоф этот опоил чем-то? Или как? -
- Ну не обязательно. - задумчиво протянул Дитер. - Есть масса других способов воздействовать на сознание. Но ощущения, действительно неописуемые. Ничего общего с наркотическим забытьем, или гипнозом. Полная ясность мыслей, абсолютная реалистичность и узнаваемость образов... Как будто смотришь фильм про свою жизнь. Прошлую и будущую. Такой... момент истины, что ли. Жаль только, что яркость и глубина картинки, по прошествии времени, постепенно сходят на нет. Не знаю у кого как, а у меня, к сожалению, остались только выводы. Как цитаты. И то, они уже не кажутся такими очевидными и неоспоримыми. Жалко. - и он задумчиво покрутил в пальцах сигарету. Наташка неодобрительно кинула взгляд в его сторону. Симпсон, смутившись, убрал пачку.
- А мне жалко тофаларов. - взгрустнула Хеля. - Большая трагедия маленького народа. Все видели? - ребята согласно кивнули.
- Это ведь мы, европейцы, принесли им сладкую, легкую и совсем нестрашную гибель. -
- Насчет сладкой и легкой, я бы поспорил. - мрачно возразил Димыч.
- Ну наверное. - не стала спорить Змея. - Это частности, в конце концов. Просто как-то зябко и неуютно, когда видишь, как уходит в небытие целый народ, который жил в таком трогательном симбиозе с природой, что дух захватывает. Они действительно понимали язык камней и ветра, Витя? -
- Думаю, да. Во всяком случае у всего, что нас окружает, есть свой голос. Просто нужно уметь его слышать. Ну а то, что например Санька слышит и понимает, уверен абсолютно. -
Из темноты, бесшумной тенью вплыла в освещенное пространство под тентом, Марьям. Наклонившись, она поставила у костра чистый котелок наполненный водой и на клеенку - горку вымытой посуды. Выпрямилась, протянула мне фонарик и на секунду замерла в нерешительности, потирая над огнем озябшие ладошки.
- Маринка, иди к нам. - всполошилась Наташка и энергично заерзала бедрами, сталкивая Дитера к краю пенки. Горянка, чуть помедлив, аккуратно присела на освободившееся место.
- А мы тут Саньку обсуждаем. - продолжила Выдра. - Человек-загадка. А ты что думаешь? Вы ведь с ним больше общались. -
- Совсем мало. - негромко сказала Марьям. - Он сам по себе жил. Нас привез в зимовье летом и ушел. Несколько раз приходил потом, с отцом разговаривал. Я не слушала. -
- Знаете. - включился в разговор Бруно. - он задал мне загадку на прощание. Кинул фразу походя, а я теперь голову ломаю. -
- И мне. - встрепенулась Змея.
- И мне. - удивленно взглянула на нее Наташка.
- Да похоже, что каждый удосужился... напутствия. - хмыкнул Димыч. - Только вот интересно, а кто сможет рассказать об этом сейчас? Со своими комментариями. -
- Мне он ничего судьбоносного не сказал напрямую, но через сон, если его можно так назвать, дошел некий посыл. - вымолив-таки взглядом у Наташки разрешение на порцию никотина, пропыхтел Дитер, вожделенно тыкаясь сигаретой в выхваченную из костра головню. - Могу попробовать рассказать.
- Давай конечно. - заинтересованно уставилась на него Хеля. Остальные , притихнув, навострили уши.
- Картинку я, к сожалению уже не вижу - сокрушенно проморгался Мелкий. - но выводы, как озарение, примерно следующие. Жизнь моя бесценна и бесконечна. Времени - нет. Смерти - тоже. Самое важное, что я могу оставить на Земле после себя - память. Причем, это все я понял не по отношению ко всему человечеству, не как некую вселенскую истину, а просто как инструкцию по правильной эксплуатации сущности по имени Дитер Кляйн. И чем больше я над этим думаю, тем очевиднее для меня бездонность открывшегося откровения. -
- А комментарии по этому поводу есть? - набирая очередную кружку чая из котла, спросил Бес.
- Ну, пока еще все очень сыро и фрагментарно. Нужно время. Единственное, что рискну озвучить, это то, что к памяти, остающейся после нас, я стал относиться совершенно по иному. Существенно бережнее. И соответственно, к истории, как к важнейшей составляющей моей личной памяти. Истории моего народа, в частности. Нет. - спохватился Дитер. - и о памяти еще пока рано говорить. Не созрел. Ну Санька! Ну озадачил. -
- А у тебя чего? - взглянул он мне в глаза. Я пожал плечами.
- Да просто все. "У человека выбора нет. Есть судьба." -
- И как ты это понимаешь? - прищурилась Наташка.
- А чего тут понимать? Мы всю жизнь мучаемся проблемой выбора, а в итоге все равно выбираем судьбу. Свою. Конкретную. А она предначертана нам еще до рождения. Как говорится - ни убавить, ни прибавить. -
- И все? - обескуражено протянула девушка.
- А что, мало? - удивился я. - Кому как, а мне - за глаза. -
И выцепив взгляд Хели, встал, легким кивком приглашая ее на приватный разговор.
- Что, Витя. - уставилась она мне в лицо, когда мы оказались за пределами освещенного костром пространства под тентом.
- Да по поводу Марьям, вопросик имеется. - поделился я о наболевшем. - Тут такое дело... Спальник ее я видел. Тут претензий нет. А вот все остальное... Не полезу же я копаться в ее вещах. Выручай, короче. Посмотри, в чем она там спать собирается. Как у нее вообще с одежкой. Может, совместно с Натахой, поделитесь чем-нибудь необходимым, на твой взгляд. Понимаешь? -
- Не волнуйся, командор. - успокаивающе провела она пальчиком по моей щетинистой скуле. - Все уже сделано. Аудит проведен, инструкции выданы. Все сделано очень трепетно и нетравматично. Правильнее конечно поселить ее со мной, или с Наташей... - она на мгновение запнулась, вильнув в сторону взглядом. -
- То-то и оно. - понимающе бормотнул я. - Вот поэтому я вас и не прошу. -
- Я люблю тебя, командор. - чмокнули мой подбородок ее теплые губы. - Что-нибудь еще? -
- Постарайтесь ее в ваши, бабские дела, втянуть. - промямлил я умоляющим голосом. - Ну там, кремы-лосьоны-шампуни всякие. Нельзя ей давать замыкаться в себе. Лады? -
- Всенепременно, матрос. - озорно улыбнулась Змея. Мы с Наташей этот вопрос уже обсудили накоротке. С полным взаимопониманием, так сказать. Так что, не учите отца... Как там дальше? -
- Брысь к костру, командорша. И чтобы все было тип-топ. - развернул я девушку за плечи, лицом к тенту и легонько хлопнул чуть пониже спины. Возмущенно фыркнув, она подарила мне высокомерный взгляд рафинированной виконтессы, которой прыщавый юнец - помощник конюха, осмелился заикнуться о своей неземной любви. И мы пошли к ребятам.

......................................
А там, похоже, разгоралась нешуточная битва мировоззрений, мнений и остальных-прочих тонких материй. Вольготно раскидываясь на своей, видавшей виды пенке, я охотно окунулся в бурлящую атмосферу горячечных монологов и запальчивых реплик.
- Нет, ну ладно. - возбужденно размахивала руками Наташка. - Жизнь бесценна и бесконечна - это я еще понимаю. А как это - времени нет? А смерть куда подевалась? -
- Проще начать со смерти. - прогудел Димыч. - Потом легче будет и со временем разобраться. -
- Ну давай, начни. - нетерпеливо уставилась на него Выдра.
- Да легко. Что мы знаем о смерти? Ничего! Я знаю вроде как, что было время на Земле, когда меня не было и понимаю, что наступит время, когда меня не станет. И все. Ну еще свидетельства очевидцев моей жизни. Например - я себя помню примерно лет с четырех, а моя мама - с моего рождения. То есть я себя не помню, но я был. Но это в общем-то несущественно. Для меня - важно помнить. Значит - смерть, это когда я себя не буду помнить в своем, теперешнем состоянии. Плюс к этому - моя телесная оболочка прекратит свою жизнедеятельность в привычном для меня виде. Станет удобрением, например. -
- Фу-у... - страдальчески поморщилась Наташка.
- Нормально. - встрял я. - Димыч, не отвлекайся. -
Тот охотно кивнул.
- Дальше. Почему смерть страшит? Ну во первых, возможные страдания и боль при реализации процесса, так сказать. Не хочется, чего уж там... А во вторых, это всегда ощущение потери. Какой потери? Потери от несбывшихся надежд, ожиданий и прочего. Ожиданий чего? Если отбросить все лишнее, то останется что-то типа - Я столько всего еще не успел сделать, совершить! - То есть, мы жестко запрограммированы на максимальное действие в течении жизни. Сожаление от несделанного, это и есть страх смерти. Это, кстати и ответ на вопрос - В чем смысл жизни? -
Так. - Димыч прервался и взял в руки пластиковую бутылку с разведенным спиртом. - А сейчас рекламная пауза. - и старательно шевеля губами, приступил к священнодействию.
- Димыч, а ты можешь совмещать алкоголь, с продолжением разговора. - с легкой гримаской обреченности от предстоящего возлияния, спросила Хеля. - И вообще, я бы повременила с ... этим. - легким щелчком пальца опрокинула она свою стопку. Напарник спорить не стал и исключил Змею из числа претендентов. Молча разлил и требовательно взглянул на остальных. Мы послушно выпили.
- Ух, хорошо. - зажмурившись, выдохнул виночерпий, осушая свою посудинку. - Идем дальше. А есть ли случаи, когда у человека нет страха смерти? Есть. И много. Но из бесспорных, всего два. Первый - пожилой, уставший человек, на склоне лет, абсолютно спокойно ждет и готовится к переходу в мир иной. Ему если и страшно, то только держать ответ перед Всевышним. Сама смерть его нисколько не страшит. Почему? Потому что он понимает, что все - его потенциал исчерпан. Он больше ничего не может в этой жизни. Или не хочет, что в общем-то одно и тоже. Мотивация жить, отсутствует. И тут же уходит страх смерти.
И второй случай. То что, мы - русские, обозначили как "На миру и смерть красна". Тут тоже страх уходит. Потому что речь идет о самопожертвовании во имя того, что дороже жизни. То есть, это максимальное действие, на которое только способен человек. По сути - идеальное воплощение заложенной в нас программы жизни - постараться сделать максимум.
Теперь вернемся к нашим баранам. Что такое страх смерти, примерно понятно. А что такое сама смерть - непонятно вообще. Но у каждого народа, у каждого человека, есть осознание того, что со смертью ничего не кончается. Проще говоря, главное в нас - душа. А она бессмертна. И это понимает каждый. А в мировых религиях и в фольклоре разных народов, это понимание оформлено в целую философию. Почему такое единство мнений? Они что, эти религии и народы, успели договориться когда-то по этому поводу?
Более того, если мы все признаем, что смерть есть, ну, как полный кердык для личности, включая душу, то ради чего тогда упираться вообще? Опять падает мотивация к жизни, только уже в глобальном масштабе. И нас, людей, уже давно не должно быть на Земле. А мы есть. Я вот, например, сейчас сигаретку покуриваю и помирать не собираюсь. Такой вот перекалдык-его-ети. Вывод. Что такое смерть, мы не знаем. Даже если она и есть - верить в нее не желаем категорически. Но боимся до обморока. А по сути, смерти нет. Есть наш приход и уход в эту действительность, и наша способность фиксировать в памяти этот промежуток бытия. Есть еще вечная душа и страх не реализоваться по максимуму. Вот и все, собственно. Просто это мне, принявши на грудь, в охотку сейчас языком молоть. А Санька выдал сухой остаток. Предельно краткий вывод. Кто возразит? -
- Какое там возразить? - обрела дар речи Наташка. Переварить бы, что услышала. А ты, Димыч. философ однако. Но обнадежил, чего уж там. Эх, еще убедиться бы в этом. Ну, что смерти нет и я буду всегда. -
- А вот фигушки тебе. - показал ей монументальный кукиш Димыч. - И не мечтай, дорогуша. Мы живем в материальном мире и убедить нас стопроцентно, может только нечто материальное. Хотя бы кусочек нитки, принесенный из этого после-смерти. Но тогда ты перестанешь ценить свою жизнь и цепляться за нее руками-ногами. И наступит бардак. Не понравилось платье - шасть в окно с девятого этажа и вперед - на другой уровень, или в другой мир. А если и там платья лажовые, дальше поскачешь. А тебе здесь надо детей родить-вырастить, душенькой упасть и подняться неоднократно и тэ дэ. Дел, короче, невпроворот. Кто их за тебя делать будет? Как-то так. -
- С этим понятно, Димыч. - вновь склонился над котлом с чаем, Бруно. - А насчет времени, что скажешь? -
- А насчет времени, мыслю так... -
Я поймал-таки взгляд Марьям и теперь уже ее приглашал кивком на выход. Вынырнув из под тента, включил фонарик и пошел перед девушкой к нашей палатке. Расстегнув молнию входа, нырнул в темноту, прорезая ее мечущимся светом налобника.
- Залезай. - позвал спутницу в наше жилище. Она робко просочилась вовнутрь и замерла, стоя на коленках у входа. Выжидающе взглянула на меня.
- Смотри. - указал ей на сиротливо лежащую в забвении пенку на полу и комочки наших спальников. - Я сплю слева. Бруно, соответственно справа. Выбирай, где тебе удобнее будет. Между нами спать теплее, но хлопотно наверняка. Ворочаемся ночью. Дальше. Предлагаю следующий порядок действий. Ты всегда ложишься первая, а поднимаешься последняя. Так тебе проще будет. Переодеваешься здесь же. Дневную одежду сворачиваешь и кладешь под голову. Это будет подушка. Утром, то в чем спишь, снимаешь обязательно. Даже если не плывем никуда. Спать нужно в сухом, а за день одежда по любому влагой от тела насасывается. Это понятно? - Марьям молча кивнула. Я продолжил.
- Дальше. Обувь на улице не оставляй, клади здесь же в ногах. Иначе отсыреет за ночь по самое... ну ты поняла. На ноги, на ночь обязательно шерстяные носки. Есть? Хорошо. Да, кстати. - спохватился я. - А как у тебя со здоровьем после сегодняшнего сплава? Горло, озноб, температура? -
- Все хорошо, Витя. - тихо отозвалась девушка.
- Хорошо, если хорошо. Имей в виду. Простудишься, заставлю пить спирт и им же буду растирать тебя всю. Самолично. Так что бойся. Уразумела? - как можно более дружелюбно скособочил я рожу. Марьям вновь молча кивнула.
- Ну и ладненько. Вопросы, пожелания есть? - снова ее кивок, теперь уже отрицательный.
- Вот и славно. Держи фонарик, теперь он твой. На ночь клади его в левый карман палатки. Вроде бы все пока. Хочешь, ложись спать. Если нет - пошли к костру. Догоняй... -
Ночь выдалась кошмарной и бесконечной. Мало того, что я пытался спать, залипнув на широком, ввергающим в глубокую скорбь, холодном промежутке между пенками, так еще было полное ощущение, что в левом углу палатки мрачно затаился трансформатор под гигантским напряжением. После нескольких опрометчивых попыток, я зарекся переворачиваться на правый бок, лицом к Марьям. Видеть не видел, но чувствовал, что она не спит и чутко стережет каждое мое движение.
Редкие периоды блаженного забытья, неизменно чередовались с мучительным пробуждением от затекшего напрочь тела и лихорадочным расчетом наиболее скрытной амплитуды изменения положения своего многострадального туловища. Потом все повторялось. А циничный Бруно, нахально сопел в своем спальнике в дальнем углу, трудолюбиво восстанавливая силы перед очередным ходовым днем. Зараза!

Глава четырнадцатая. Упоение битвы, или как вьючному животному остаться романтиком.

В очередной раз мучительно прогоняя в воспаленном мозгу траекторию необходимых телодвижений, призванных облегчить мои невыносимые страдания, я наконец-то услышал вжиканье расстегиваемой молнии на палатке Димыча и горячо поблагодарил Создателя за наступление утра. Оставаться в палатке было совсем уже невмоготу. Аккуратно сел в темноте, выскользнул из теплого плена спальника и прихватив с изголовья свернутую рулоном одежку, крадучись выполз на свет божий.
Правда со светом пока была напряженка. Солнечные лучи, только-только начали робко ощупывать заиндевевшие верхушки гольцов. Но все же, это было солнце. Метаясь в полуночных своих кошмарах, я даже не заметил когда прекратился дождь.
Димыч, хозяйственно извлекая из под кучки дров первую, несмелую еще пока струйку дыма, насмешливо покосился на меня.
- Бессонница мордует? Бывает. Это у тебя наверное кессонная болезнь. Сам понимаешь - высокогорье, то да се... -
- Сволочь. - с чувством отреагировал я. - Циничный прелюбодей и пьяница. Давай, шурши насчет пожрать, лучше. Мне - двойную порцайку. За вредность. -
- Базара нет. - сговорчиво кивнул напарник. - Ночка у тебя выдалась нервная, беспокойная. Не побоюсь этого слова - изматывающая. Так что, имеешь право.-
- Вот гаденыш! - окрысился я. - Будешь измываться, скажу Змее, что Маринке лучше все-таки с ней поселиться. -
- Мир-мир-мир. - испуганно округлил глаза подельник. - Это же я тебя так подбадриваю, если не въехал. Сгущеночки хочешь? -
- Да пошел ты... Спать хочу. И солнышка. - достал я первую за сегодня сигарету.
- Через часок, будет тебе солнышко. А днем так вообще, похоже, конкретные плюсы намечаются. - захлопотал Димыч у забурливших котлов. - Эх, красота-а. -
- А чего это ты свою зазнобу, так трогательно экономишь? Почему девушка все еще дрыхнет? - вяло поинтересовался я странным одиночеством друга.
- А на фига ей вставать сейчас? С вечера все приготовили. Только спичку поднеси, да котлы подвесь. Пускай понежится. Утренний сон - самый сладкий. Сейчас кашу забубеню и народ подниму. Пока они расшевелятся, Хеленка пайку разложит. А мне, потом, глядишь и бонус обломится. - хитро прищурился напарник. - Учись, студент. -
Я кивнул, оценивая дальновидную политику друга и умыкнув кусочек сахара, побрел к палатке, с целью извлечь из рюкзака притулившегося в предбаннике, умывальные причиндалы. Через пять минут, возвращаясь от воды, непроизвольно вздрогнул от зычного клича, энергично встряхнувшего сонную тайгу.
- Миски на базу! -
Начинался новый день. И первым по расписанию, после завтрака, у нас числился подвиг.

- Ну что, водоплавающие? - отвалившись от неприлично быстро опустевшей миски, поинтересовался я. - Как настроение, в связи с приятно изменившейся погодой? -
- Супер-пресупер! - живо откликнулась Наташка. - Солнышко, это здорово! Прямо так и тянет, что-нибудь этакое сотворить. - и игриво ткнула локотком в бок Дитера. Тот, пойманный врасплох, покраснел и загнанно вздохнул.
- А вот сейчас лагерь соберем, упакуемся и пойдем смотреть, чего нам этакое предстоит сотворить. - обозначил я предстоящий порядок действий. - На противоположном берегу, чуть впереди, стрелка Уды и Хангорожки. Сразу за ней, километровый порог. Три ступени. Судя по лоции, самая сложная - первая. Смотреть будем все три. Потом каждый принимает самостоятельное решение, по поводу своего участия в подвиге. Поэтому смотреть, тоже идут все. Так что собираемся, получаем у Змеи перекус и вперед. -
Народ потихоньку потянулся к своим палаткам. Без суеты, толково и обстоятельно собрались, отнесли вещи к судам, подкачали баллоны, увязались и гуськом потянулись вниз по течению. Приятный оказался порожек. Странно, что в моей памяти, весьма смутные о нем воспоминания остались. Конец первой ступени вполне четко был обозначен симпатичным уловом с нашего берега. У него мы и остановились обменяться первыми впечатлениями.
- Чего скажешь? - обратился я к Бруно.
- Ну, явного криминала нет. - раздумчиво отозвался тот. - Если основной перепад идти по центру, а потом держаться левее, то нормально чалимся здесь. -
- Да, симпатичные покатушки намечаются. - предвкушающе потянулся я. - И кильнуться тут - очень постараться надо. Только если в большой слив, лагом шлепнуться. Так что идти могут все. Ну кроме Маринки, конечно. Пошли дальше? -
Оставшаяся часть порога, была менее сложной для прохождения, хотя тоже сулила несколько незабываемых минут нашей компании. И вот мы снова стоим у своих каравелл, отсчитывая последние минуты перед стартом.
- Самоотводы, сомнение в своих силах, нежелание принимать бодрящий утренний душ, у кого-нибудь имеются? - пристально вгляделся я в лица друзей.
- Честно говоря, ощущения странные. - отозвалась Наташка, явно волнуясь. - И азарт захлестывает и мурашки по коже. Я, кроме того, что это будет круто, по существу больше ничего сказать не могу. Все эти ваши усы, канализации и обливники, для меня пока что - пустой звук. Но делать, что говорят, вроде как научилась неплохо. Так что, я иду. Если пустите конечно. -
- Интересно. - прищурилась Хеля. - Кто-нибудь рискнет не пустить меня? -
- Не просто рискнет. - охладил я пыл девушки. - Но при необходимости, вообще посадит на палубу пассажиром. Тем более, что лишняя пара рук у нас теперь имеется. И любая попытка бунта, будет безжалостно гаситься в зародыше. Но сейчас не тот случай. -
Возмущенно открывшая было рот Змея, умиротворенно выдохнула и облагодетельствовала меня снисходительным взглядом. Я сделал рожу кирпичом и приступил к распределению ролей.
- Значит так. Мы с Хелей идем первые, за нами Бруно. Дистанцию стараемся держать не более пятнадцати метров, для взаимной страховки. Бруно, старайся отследить, когда мы выскочим из большого слива. Чтобы не плюхнуться нам на голову. Чалимся в улове, в конце первой ступени. Димыч на связи. После нашей команды, стартуешь ты. Марьям идет по берегу. Ну что, все? Тогда поехали. -
Через пару минут, поерзав в лямках и просаживаясь поплотнее, я опустил весло в воду. Несколько резких, синхронных гребков и течение играючи подхватило кат, предвкушающе швырнув в лицо первую, полновесную плюху пенящейся воды. Берега рывком продернуло назад. Секунды снова, знакомо растянулись резиновым жгутом. Понеслась родимая!
- Хеля, береги силы, сейчас просто подруливаем. - коротко рыкнул я, пытаясь привязаться мельтешащим взором к изменившимся, с высоты седухи катамарана, ориентирам. - А перед сливом упираемся по максимуму. Нужна будет скорость. Иначе в бочке может закусить. Пока идем по валам. -
Выбрав мгновенье, оглянулся. Сзади, как приклеенный, шел Бес.
- Ну молодца. Так. Что за обливник впереди? Не помню, блин. - судорожно мелькали мысли. - Вправо? Влево? Вправо? М-мать, это же он! Чего так быстро-то? Ух-ты! - осознавая недостаточность последней секунды перед прыжком, для нужного маневра, обомлел я.
- Хеля, сбрось! Сбрось! Ой-е-е!!! - кат ухнул в бурлящую яму и чуть было не прикусив язык, я обнаружил себя по плечи в воде. Заныл-застонал, скручиваемый вязкой мощью потока, дюраль каркаса. Неохотно, томительно медленно, выдирались баллоны наверх из под многотонного кипящего плена. Судно, норовя встать на дыбы, опасно разворачивалось влево, одновременно приподнимая правый борт над поверхностью воды.
- Хеля! Зацеп! Заце-еп! - надсаживаясь орал я девушке, ожесточенно загребая по кругу. Змея, повиснув на лямках, самоотверженно пыталась удержать свое, воткнутое в сбесившуюся воду весло, в вертикальном положении. Уловив нужный момент, я моментально расклячился аналогичным образом, чувствуя как неохотно, по миллиметру выползает кат на стремнину потока. Замерев на секунду в неустойчивом равновесии, Умклайдет, как получивший вдруг знатного пинка зазевавшееся щеня, заполошенно рванул дальше, гарцуя как бешеный среди бесконечных, казалось, валов пузырящейся воды.
Кинув взгляд назад, я увидел кат Бруно, натужно вздымающего носы баллонов в бурлящем котле большого слива.
- Твою мать! Где были твои глаза, ур-род! - мысленно плюнул я в свою рожу, старательно уводя судно к левому берегу. - Если еще чалку проскочу... -
Не проскочили, слава богу. Утомленно вкатываясь в сонное блюдце улова, мы увидели на берегу напряженную фигурку Марьям. Шустрая какая... Махнув ей рукой и тут же развернувшись носом к потоку, я застыл в ожидании второго судна. Кинул взгляд на Хелю. Глазищи в пол-лица, частыми, мелкими глотками вбирающий воздух полураскрытый рот... Достойная картина. Приятно глазу, хе-хе... А из-за поворота, облегченно стряхивая с себя пену взбеленившейся реки, уже спешил нам навстречу приплясывающий на волне Фортун.
- Ну как, Наташка, жива? - ухмыляясь посмотрел я на перекошенное лицо девушки.
- А-а-а!!! О-о-о!!! Вааще!!! Просто вааще!!! - захлебываясь междометиями заверещала Выдра. - Хеля, а ты как? А я, ну супер! Ну жесть! -
Справедливости ради, речь Змеи практически повторяла эмоциональные всплески предыдущего оратора. И пока девчонки, размахивая в воздухе веслами и перекрикивая друг друга, пытались донести до присутствующих всю уникальность пережитых ими мгновений, вдруг ожила рация.
- Лысый, прекращай там бабий базар. - загнусавил динамик голосом Димыча. - Уши вянут от их ультразвука. Давай отмашку. -
- Слушай сюда. - заторопился я. - Держишь по центру и стараешься не пропустить большой обливник. Я, лично, его прохлопал. Опознаешь, заходи в слив в метре от камня левым баллоном. Не увидишь, просто держись центра. Выскочишь из бочки и сразу траверз на левый берег. Все. Давай. - и отпустил тангету. Потянулось томительное ожидание. Рация молчала. Я испытал жгучее желание немедленно высказать этому обормоту все, что думаю по поводу его своеобразного обращения с техникой. Но время было явно неподходящее. Ладно, подождем.
- Плывут, плывут! - привстала на коленях с седухи ката Хеля, тыча рукой в яркое синее пятно выскочившее из-за поворота. Блестя мокрым брюхом на солнце, обезлюдевший Аргут, легко скользил по буйной реке, отдаваясь воле течения. Между баллонами одиноко торчала красная каска Дитера с выпученными из под нее ошалевшими глазами хозяина. Вторую каску, неотвратимо уволакивало мимо судна вниз, к очередному повороту.
- Бруно, лови Димыча! Хеля, работаем! - рванул я кат наперерез кильнувшемуся судну. Умклайдет энергично забодал носами баллонов жертву кораблекрушения.
- Дитер, чалку в зубы, живо! Лезь на раму. К нам на раму, балбес. Весло не упусти. Не тормози, твою мать. Хеля, давай к берегу. Резче, солнышко, резче! -
Мы успели-таки заскочить обратно в улов. Правда обмякшей на палубе Змее, это стоило пятиминутной одышки и полного отсутствия желания шевелиться, максимально длительное время. За нами покачивался Фортун с вцепившимся в раму каркаса мокрым, взъерошенным бандерлогом-Димычем. Поддержав за локти обессилено выскользнувшую из лямок Хелю и проводив ее на берег, мы с Мелким упираясь на мелководье, вернули Аргуту первоначальное положение. Затем провели экспресс-осмотр багажа. Все вроде бы на месте.
Подтащив суда на берег, герои-водники облегченно расселись, где стояли и приступили к разбору полетов.
- Мелкий, подь сюды. - вяло качнул головой напарник, доставая из кармана спасика свою незабвенную фляжку. - Отметим крещение. Как ни крути - первый киль похода. Имеем право. -
Я, потяжелев взглядом, требовательно протянул к подельнику руку.
- Чего такое? - поползли на лоб его брови. - Это с каких пор килевые отменили? -
- Вечером, пожалуйста. - с трудом вытянул я, неохотно покидающую клешню хозяина емкость и сунул ее в свой спасжилет. - лучше расскажи, как вас угораздило? -
- Да, блин. Не просек я слив вовремя. - поморщился Димыч. - На воде-то угол обзора совсем другой. А когда спохватился, мы уже левым баллоном обливник цепанули. Ну и развернуло моментально. В общем, в бочку, как мешок с дерьмом свалились. Нас сразу крутануло и через борт Дитера положило. Пока я воздух искал, где вдохнуть, кат выплюнуло. А меня еще поколбасило от души под сливом. Когда смог вынырнуть, вместо воздуха, ведро пены засосал. Какое там догонять, продышаться бы. Хорошо хоть весло не упустил. - он сокрушенно поник головой и попытался прикурить. Зажигалка в руках откровенно плясала.
- А чего рацию на передаче не оставил, вахлак? - сварливо подбоченилась Змея. - Или ты думаешь, у меня нервы железные? -
- Это да. Чего-то я совсем... - наконец-то выдохнул никотиновый дым, бандерлог. - Ладно. Виноват, исправлюсь. Мне нужно двадцать минут, Сайгу обиходить. И можно дальше плыть. Дитер, продуй рацию. - он грузно поднялся и направился к своему кату.
Я обратил внимание на Маринку. Она в разговор не лезла, но явно была само внимание. И глаза горели откровенным интересом к происходящему. Это уже лучше. Да что там - лучше?! Это просто замечательно, яхонты вы мои изумрудные. Так-так-так...
- Маришка, шоколадку будешь? - протянул я девушке полплитки из своего перекуса. Она отрицательно качнула головой, не отгораживаясь на сей раз стеной отчуждения. Сурово сдвинув брови, я сунул лакомство ей в руки.- Не возражать, раз-два. -
Марьям улыбнулась краешком рта. Я поспешил закрепить результат.
- Послушай. Остаток порога попроще будет. Думаю, можно идти втроем. Ты как? - и умолк, бдительно ожидая реакцию чеченки. Она легонько кивнула и впервые открыто взглянула мне в глаза. На душе сразу потеплело. Было в ее взгляде что-то... То ли благодарность, то ли признательность, то ли еще чего... А, ладно. Чего башку пустым забивать.
- Между прочим. - оторвался на мгновение от трепетного священнодействия над разобранным карабином, Димыч. - Стрелка-то сзади осталась, весьма и весьма. Всего-то двести метров вернуться. Правда другой берег, зараза. Ну может хоть часок погуляем, с клюшками? А? -
- Да я сам облизываюсь. - вырвалось у меня непроизвольно. - Только нам до Хана еще десятку верст пилить и два порога ломать по дороге. Да и Ханскую щель с первыми ступенями каньона, скорее всего обносить придется. А это та еще работенка. Как вспомню, так вздрогну. Сами увидите. Так что, предлагаю сейчас с поиском не заморачиваться. Станем в каньоне, вот там и погуляем. И покопушки, и рыбалка, и баня. Все тридцать три удовольствия. А самые перспективные места, на мой взгляд, ниже пойдут. Там где река более-менее ходибельная для лодок. Ну что, утверждаем? -
Возражений не последовало. Вот и славно, трам-пам-пам...
- Тогда собираемся и по готовности стартуем. Первый - Бес. Он проходит порог, по рации обрисовывает фарватер и встает на страховку. Потом идет оставшаяся пара. Димыч замыкающий. Так, Бруно. По лоции, генеральная линия движения, ближе к левой стороне русла. В конце, чистый слив и полутораметровые стоячие валы. Особых проблем, думаю, не предвидится, но ушки держи на макушке. Про рацию не забудь. Угу? - Бес понятливо кивнул и шагнул к катамарану. За ним, щелкая на ходу ремнями спасика, засеменила Выдра. Я помог ей втиснуться в сбрую седухи и вытолкнул Фортун на глубину.
- Наташка, я тобой горжусь! Интенсивно и неоднократно. - приободрил заробевшую девушку и показал ей язык. Она погрозила мне кулачком из-за плеча и перехватив должным образом весло, сделала первый гребок. Вскоре, бодро галопирующий кат исчез за поворотом реки.
Последующая затем трансляция действа, произвела на оставшихся неизгладимое впечатление. Короткие, рубленые команды Беса, регулярно тонули в истошных визгах Выдры, самыми информативными из которых, были вопли из серии - ой мамочки, мне страшно, давай туда не пойдем, и Бруно-греби-сам-я-больше-не-могу. После чего, через некоторое время, на удивление меланхоличный голос адмирала чудом уцелевшего катамарана сообщил, что у них все в порядке. Линия движения отчетлива видна, слив проходится без затруднений, чалка справа. Они готовы страховать.
Я, включил рацию на передачу, убедился, что Марьям ответственно отнеслась к своей устойчивости на палубе и пришпорил Хелю знакомой командой. И мы рванули. Вслед за нами, практически впритирку, ломанулся Димыч. Запаленно дыша в затылок, угрюмый, как не навоевавшийся авианосец, Аргут, существенно напрягал наш слабосильный экипаж. Было полное ощущение, что если потребуется помощь, то неукротимо проминающий сзади нас волны катамаран, просто проутюжит бултыхающиеся в воде головы, трудолюбиво добивая оставшихся усердными взмахами весел.
Так что, собственно, прохождение порога, оставило смазанные впечатления. Сумели ускользнуть от надвигающегося сзади фатума, и то ладно. Значит, поживем еще.

..................................

Браво !!!
Но пора перейти уже к находкам)))

..................................
На кураже, да при солнышке, мы достаточно шустро и без особых проблем скатились по норовистой реке, до стрелки Уды и Хана. Что правда не помешало нам напрыгаться вдоволь по диким берегам, ломая себе ноги на скалах, на разведке предназначенных на сегодняшнее заклание порогов. И Байгырский и Сардык, будь они в Карелии, безусловно стали бы украшением местный пейзажей и предметом нешуточной гордости водной братии Северо-Запада. Но здесь они не представляли из себя ничего особо выдающегося. Все самое интересное было впереди. И Ханская щель вполне отчетливо дала это понять.
Бешеный Хан, врезаясь в Уду на манер пьяного гусара, штурмующего бордель в неурочный час, с гиканьем и половецкими плясками несся дальше вниз, где со всей дури врубался похмельной своей головушкой, аккурат в гранитный лоб перегораживающей реку скалы. После чего, икающая от такого прибытка Уда, резко отбрасывалась влево и с ревом влетала в узкую расщелину, образуемую стометровой высоты утесами набычившихся берегов.
- Ну как? - с интересом взглянул я на застывшего в созерцательном ступоре Бруно.
- Капкан. - кратко резюмировал Бес. - Если даже умудриться дойти без перевертыша до скалы, то влетая под нее, с огромной долей вероятности нас отбросит вправо, в улово. Как выбираться из него - непонятно. Кату-двойке такую мощь течения не пробить. Будет постоянно отбрасывать назад, с угрозой киля при каждой попытке прорваться. В очередной раз, прочности судна может просто не хватить. Что потом - даже представить страшно. И со страховкой беда. Так что, это даже не фифти-фифти. А ты что думаешь? -
- Вообще-то он идется. - раздумчиво протянул я. - Но не той пародией на команду водников, что мы из себя представляем. И пятьдесят на пятьдесят, это вполне приличные шансы при достаточной квалификации. Ставится кат на страховку прямо в щели, на поводок к скале. С камня на входе, вполне можно добросить морковку до попавших в западню. И потом, как бычка на веревочке, вытягивать их страховочным судном на струю. Три к одному, за благополучный исход. А там уж, как повезет. -
- И ты бы рискнул? - удивленно спросил Бруно.
- Я бы еще в прошлый раз рискнул. - вздохнул я. - Только кто же меня, чайника, слушать станет. Может потому и жив до сих пор. -
Бес укоризненно покачал головой.
- Из того, что сейчас крутится в моей голове, Витя, самое приличное слово - легкомыслие. Ты настолько не ценишь свою жизнь? -
- Философский вопрос. - хмыкнул я. - Отложим эту тему до вечерних посиделок. Пошли смотреть, где обноситься будем. -
Дальнейшие события весьма напоминали переход Суворова через Альпы. С той только разницей, что у чудо-богатырей генералиссимуса, не было на горбу получающих искреннее удовольствие от процесса перемещения, катамаранов.
Двигаясь, для начала только с рюкзаками, вдоль левого берега и останавливаясь через каждые двести метров, чтобы передохнуть и оценить характер пройденного участка реки на предмет возможного штурма по воде, мы уныло вздыхали и плелись дальше. Если представить себе километровой длины, какого-нибудь тиранозавра, то ковыляли мы как раз по гребенчатой его хребтине, поросшей густой щетиной цепкого подлеска. Наконец, остановившись у опознанного мной места нашей стоянки двенадцатилетней давности, я облегченно сбросил груз на землю. Рядом попадали тюки, весла и тела друзей.
Пошарив рукой вокруг себя, поднял небольшую веточку и соорудив из нее два разновеликих огрызка, протянул к Димычу кулак с торчащими из него щепочками.
- Ты с Дитером, я с Бруно. - обозначил другу диспозицию. - Длинная щепка делает две ходки за катами. Короткая - одну, плюс тент и костер. Причем, сначала костер, а затем катамаран. Таким образом, пока таскаем, уже и ужин поспеет. Выбирай. -
Напарник, пожевав губами, возложил столь ответственную миссию на Мелкого. Тот, обтерев зачем-то руки об штанины, аккуратно, как чеку гранаты, потянул левый хвостик и взглянул на меня. Я разжал кулак. В моей ладони остался коротыш.
- Хороший мальчик. - довольно ухмыльнулся Бес. Девчонки вразнобой захихикали.
- Руки оторвать. - буркнул, не скрывая досады Димыч. - А покачать-пощупать палочки, сообразить сложно было? -
- Ага. А я бы покорно ждал и смотрел. - хохотнул я. - Халява не катит. Смирись. Такая уж ваша боярская доля. - и закурил, уже целеустремленно шаря взглядом по ближайшим стволам. Парочка нужных стволов обнаружилась в привлекательной близости от лагеря. Ну, совсем лепота.
- Фляжку отдай. - требовательно уставился на меня напарник. - Ходовой день закончен, имеем право. -
Я перекинул емкость по назначению. Сразу потеплев взором, Димыч, трепетно открутил крышечку и призывно помахал Дитеру. Тот живо переместился к животворному напитку и его владельцу. Оба недавних утопленника, вдумчиво приложились к фляжке по очереди, крякнули и явственно порозовев, обрели похвальную живость во взгляде.
- Димыч, а с чего вдруг такая келейность? - нарочито скандально возмутилась Наташка. - Я категорически возражаю против спаивания моего мужика, без моего участия. -
Напарник, поколебавшись минуту, неуверенно сунул напиток девушке.
- По хорошему, килевые заслужить надо. - не удержался он. - А то, если каждый перевертыш всем кагалом отмечать будем - никакой баклаги не хватит. Но чего не сделаешь ради прекрасной дамы. - и умолк, демонстративно отслеживая длительность глотка претендентки.
- Ну кто бы мне сказал в городе, что я не просто водку, а разведенный спирт буду пить и причмокивать от удовольствия. - заблестела глазками, от души причастившаяся Наташка. - Посмотрела бы, как на припадочного. -
- Ха! - включился Дитер, протягивая ей остатки своего перекуса. - А курага, а казинаки? Домой приедем, куплю мешок того и другого, и буду кушать. Долго. -
- Ну а поскольку мы пока еще не дома, предлагаю вернуться к прозе жизни. - спустила нас на землю Хеля и потянула из гермы палатку. Все засуетились, поднимаясь на ноги и разбиваясь согласно поставленным задачам.
- Ну что, друг ситный? - закряхтел, разминаясь Димыч. - Пошли, штоль? Любишь кататься, люби и саночки возить. Германия ждет от Вас подвигов! - выпучив глаза оглушительно рявкнул он, шлепая пятками кед и вытягиваясь во фрунт, заставляя вздрогнуть окружающих. И злобно захохотав, пошагал из лагеря, бормоча чего-то себе под нос. Дитер, не особо смотревшийся в роли Отто Скорцени, поспешил следом, на ходу дожевывая остаток шоколадки.
Попросив Хелю провести для Марьям мастер-класс по установке палатки, мы с Бруно отправились на лесозаготовки. Вскарабкавшись по расщелине к сладкой парочке примеченных мною звонких, лиственничных сушин и памятуя о завтрашней бане, решили завалить оба ствола. Давая девчонкам возможность не торопясь поставить лагерь и спокойно переодеться - обстоятельно раскрежевали стволы на удобные для переноски куски, очистили от сучьев и навьючив на себя первый транш, чертыхаясь спустились в лагерь.
Все остальное заняло минуты. К моменту, когда первый кат игриво вплыл на плечах обливающихся потом шерпов в тихую заводь табора, котлы уже висели на разгорающимся костерком. Рухнув на баллоны получившего полную сатисфакцию плавсредства, горе-носильщики в изнеможении закатили глаза.
- Ох, ох, что ж я маленьким не сдох. - прохрипел Димыч, пытаясь выудить закостеневшими от перенапряжения пальцами, сигарету из пачки. - Второй заход - только после ужина. -
- Ну и зря. - с искренним сочувствием к другу и легким содроганием от своей, аналогичной судьбы, протянул я. - После ужина расслабляться надо, а не просеки в тайге проламывать. Гидрахи снимите, оно и легче станет. Бруно, пойдем? -
Через какой-нибудь час, искренне недоумевая, как можно любить тайгу в принципе, мы шатаясь вывалились из зарослей к лагерю и как подкошенные свалились на жесткую траву, по разные стороны от ставшего ненавистным судна.
- Ой, а мы все глазоньки проглядели, вас дожидаючись. - игриво пропел Димыч, зажмуриваясь от удовольствия созерцания наших поверженных тел, на фоне дымящегося котелка с кашей. - Чего разлеглись, шланги гофрированные? Миски на базу, квелые вы мои. Да и спирт имеет свойство выдыхаться у недобросовестных пьяниц. Выпей и иди умирать, если уж совсем невмоготу. А продукт портить не дам. - и протянул нам стопарики.
Проигнорировав хлебосольный жест, мы с Бруно вяло обмякли на заботливо расстеленных у костра пенках. Марьям протянула наполненные миски. Напарник все же втиснул стаканчик в мою руку и выдохнув с удовлетворением хорошо потрудившегося человека, выпил. Все машинально последовали за лидером. Обжигая рот горячей кашей, я огляделся вокруг. Солидный штабелек бревен и куча веток рядом свидетельствовали, что во время нашего отсутствия никто времени даром не терял. С аппетитом набивавшая животы компания, улыбчиво переглядывалась и словоохотливо комментировала потрясающее кулинарное мастерство дежурных. Было приятно и тем и другим.
В лагере солнца уже не было, но его яркие пока еще лучи, щедро освещали буйную реку и скалы противоположного берега. Хорошо. И вдвойне приятно, что участь вьючной лошади мне сегодня уже не грозит. Хеля, трудясь как бурундучок, над пайковым сухарем, живо заинтересовалась нашим будущим.
- Командор. - отвлек меня от увлекательнейшего процесса поглощения пищи, ее звонкий голосок. - Давай, излагай по сути. Только не надо нас снова тыкать носом в лоцию и предлагать соображать самим. Иначе для чего мы себе адмирала заводили? -
- Так это вы меня завели? - поперхнулся я. - А я, промежду прочим, не помню себя баллотирующимся. -
- Ой-ой-ой... Какие мы нежные. - охотно подначила Наташка. - А то ты прямо весь изнемог, на ниве общественного труда. -
- Слышь потный? - как всегда заботливо встрял Димыч. - Мы все, давно уже поняли, что ты взвалил на свои хрупкие плечи этот неподъемный общественный груз, только из всеобъемлющей любви к человечеству и от непонятной симпатии к нам недостойным. Ну может еще от прирожденной склонности к мазохизму. Завтра поставим тебе памятник. А сегодня, будь добр, кончай выпендреж и давай ближе к делу. -
Я прямо-таки задохнулся от детской обиды.
- Нет. Ну хрена себе коврижки? Оно мне надо? Да в гробу я видал ваше командорство. Ну блин! Сами командуйте. - прямо-таки рвались наружу эмоции. Ну, надо же... Какой я оказывается обидчивый.
- А вот хрен тебе. - довольно заухал напарник, явно наслаждаясь моей побагровевшей рожей. - Общество обязало - будь добер исполнять. -
- Просто мы тебя очень любим, Витя. А как сказать об этом, не знаем - мягко улыбнулась Змея и обволокла меня лучезарным взглядом.
- И, главное, не хотим. - вошел во вкус злобный Димыч. - А то еще возомнишь. Правда это не страшно. Мы тебя породили, мы и прибьем, ежели чего. Так что командуй смело и не кипишись. И вообще, слова - пыль. А вот выпить за нашего командора, я бы выпил. Есть возражения? -
- Мастер! - восхищенно покачал головой Дитер. - Пусть попробует кто-нибудь сейчас отказаться. -
Напарник с видимым удовлетворением воспринял законный комплимент и наполнил посуду.
- За моего лучшего друга - эту лысую сволочь, за нашу чудную компанию и за Саяны. Мужики пьют стоя, дамы целуют этого гнусного карьериста, все кричат - Ура. - и нависая над костром, залихватски тяпнул.
- Ура-а-а! - разнеслось над вечерней тайгой. Мою шею обвило множество гибких девичьих рук, а щеки, нос и лоб покрыл шквал поцелуев. Как-то сразу перехватило дыхание и защекотало в носу. Положение могла спасти только какая-нибудь, громко высказанная, дежурная гадость. Но я не смог. Старею видимо.
Угомонившись, все снова расселись по местам.
- Ну что. - отдышавшись, начал я. - Могу поздравить присутствующих с крайне лихим преодолением самой сложной части этого страшного Нижнего каньона. Примерно треть его, мы малодушно обнесли. Но по другому, увы, никак. Не по зубам нам пока такие подвиги. Но могу заверить - оставшейся части препятствий, хватит за глаза и за уши. Но это все потом.
Дальше. Река в каньоне изгибается полупетлей. То есть наш лагерь находится в центре этой подковы. Что очень удобно для поэтапного прохождения оставшихся порогов. Стоять здесь мы будем минимум три-четыре дня. Это позволит вдумчиво и со смаком побороться с рекой всем желающим, при обстоятельной страховке и на разгруженных судах. Утром и днем подвиги, а остаток дня можно посвятить поиску золота, кладов и беседам у костра. А завтра - празднование днюхи Беса и баня. - переводя дух, потянулся я за чаем.
- А это хорошо, что мы с Дитером за последним катом не поторопились. - оценивающе прищурился на небо Димыч. - Светлого времени еще минимум пара часов есть. Можно траверснуть на тот берег и походить по стрелке Хана. Кто со мной? - все, кроме меня и Марьям дружно вскинули руки.
- А вы чего? - удивленно посмотрел на нас Бруно.
- А чего туда всей толпой лезть? - рассудил я. - Если вы чего и найдете любопытное, то по любому основной поиск на завтра отложится. А я с удовольствием по бережку вниз прогуляюсь. Освежу память, так сказать. Пошарю клюшкой в ручьях и камушки интересные посмотрю. Тут могут быть любопытные находки. А вечером обменяемся впечатлениями. -
На том и порешили. Через полчаса вооружившаяся тремя приборами, лопатами, веслами и рацией ватага в спасжилетах, бодро гомоня скрылась в лесу. Мы остались вдвоем.
- Мариша, пойдем погуляем? - покосился на девушку, привычно собирая металлодетектор. Она согласно кивнула. Развесив на поясе пинпойнтер, кирочку и нож, и вручив Марьям саперную лопатку я, с клюшкой на плече, направился к воде.
Берег, по сути, представлял из себя часть монолитного скального желоба, в котором не успокаиваясь ярилась река. Спуститься к самой воде можно было только в местах впадения ручьев, или в немногочисленных складках горной породы. Там же образовывались небольшие заводи, сулящие добычливую рыбалку. Увидев знакомую сыпуху в месте впадения в Уду, практически потерявшегося среди камней ручья, я живо вскарабкался наверх. Подавая руку поднимающейся следом девушке, показал ей каменную пирамидку стоящую на сравнительно ровной площадке на самом верху.
- Это наша завтрашняя баня. - объяснил я предназначение тура. - Утром, ради экономии дров, поднимем снизу парочку бревен плавника, запалим здесь пионэрский костер, потом сметем угли, сверху натянем полиэтилен и все. Можно париться. А вон и джакузи, чуть выше. - и махнул рукой в сторону симпатичного водопадика исправно пополняющего каменную расщелину под собой.
- А кстати. - включая прибор, шагнул к импровизированному бассейну. - Давай-ка проверим его на вшивость. Да, вот еще что, Марьям. Гуляя, смотри под ноги внимательно. Дождь смыл с камней налет пыли, так что могут обнаружиться всякие разности. Любопытные в том числе. Обращай внимание на все необычное. Яркое, цветное, странной формы... В общем все, что выбивается из общего ряда. - Я подошел к краю вымоины и подстроив свою Маску, аккуратно погрузил катушку в воду. Девушка с интересом наблюдала за моими манипуляциями.
Тщательно обнюхав все неровности на дне, я, с легким разочарованием закинул клюшку на плечо и старательно улыбнулся, разглядывающей увесистый булыган у себя в руках, девушке.
- Ну в общем, пока пусто. Но это нормально. Терпение - первая заповедь копаря. А у тебя чего там такое? - Она молча протянула мне находку. Я обомлел. Размером чуть больше полкирпича, камень, наполовину состоял из помутневшего и растрескавшегося кварца. С одной стороны кварц попятнан был красно-бурыми комочками металла, уходящими вглубь породы.
В горле как-то сразу пересохло. Я перевел взгляд на девушку.
- Это золото? - ровным голосом спросила она, с легким интересом пытаясь поддеть ноготком крошащийся кварц.
- Оно, блин. - с трудом выдавил я из себя нечто членораздельное. - Самое, что ни на есть. Ну ты даешь, подруга-ночь. -
На ощупь выдернул из петли на ремне кирочку и аккуратнейшим образом обстучал базальтовый край образца, пока от него не отвалилась целиковая часть кварца. Откинув пустышку в сторону, я вручил девушке ее находку.
- Отделить золото от кварца теперь - пара ударов молотком. Но лучше сделать это при ребятах. Пусть умоются слезами зависти и восхищения. Не возражаешь? -
- Конечно, Витя. - улыбнулась удачливая золотоискательница.
- Ой, да ты у нас совсем болтуньей стала? - иронично ахнул я. - Теперь мне слова вставить не дашь. -
Марьям вспыхнула, показала мне кулачок и резко отвернулась в сторону.
- Все, все... - тронул я пальцем ее плечо. - Шутю я. Так сказать - провоцирую. Надо же мне узнавать потихоньку, чего можно с тобой, а чего нельзя. -
Девушка снова повернулась, обожгла меня вспыхнувшим взором и потупившись, еле слышно выдохнула.
- Тебе можно все. Ты же знаешь... -
Мне стало зябко и неуютно. Отчаянно робея и свирепея от этого еще больше, взял ее за плечи и преодолевая заметное сопротивление, вынудил горянку поднять ко мне лицо.
- Слушай сюда, девочка. - впиваясь в ее зрачки застывшим взглядом, отчеканил я. - Я ничего не знаю и знать не желаю. Ты ничего мне не должна и вольна распоряжаться собой по собственному усмотрению. Я сделаю то, что обещал твоему отцу, вне зависимости от твоего расположения ко мне. Это понятно? - она опустила глаза и как-то сразу обмякла в моих руках.
- Хотя, как минимум, дружить мы просто обязаны. - опомнившись, забалагурил я. - И вот в этом качестве, мне должно быть позволено очень и очень многое. Дай-ка я тебе нос откушу. Ну? - и зарычал угрожающе над ее головой. Марьям, не поднимая глаз, шагнула вплотную и крепко прижалась щекой к моей груди. Замерла на мгновенье, тут же отшатнулась и застыла в неподвижности...
Вспомнив, что давно не дышал, я аккуратно стравил воздух сквозь стиснутые зубы и набирая полные легкие свежего воздуха, махнул рукой вверх, привлекая внимание девушки.
- Смотри. Видишь расщелину в скале, где водопад? Весной, в паводок, этот ручеек превращается в ревущего монстра. Он и приволок сюда за столетия, всю эту насыпь камней. Где-то там наверху, выход коренного золота. Кварцевая жила, я полагаю. Возможно с открытым доступом, раз воде удалось стащить вниз твой образец. Если придти сюда весной и поработать сезон как следует, можно попробовать разбогатеть. Как тебе такая перспектива? -
- Мне это не надо, Витя. - отстраненно произнесла Маришка.
- Ну и славно. - зачастил я, страшась вязких пауз молчания. - Не жили богато, не фиг начинать. Хотя завтра, думается мне, сюда начнется паломничество. Пойдем в лагерь потихоньку. Скоро темнеть начнет. -
Вскоре мы сидели под тентом у радостно оживающего костра, в ожидании подзадержавшихся друзей. Я поставил на огонь еще котел для чая и закурил. Звонкие девичьи голоса дали понять, что ребята уже на подходе. И вот ощетинившиеся шанцевым и прочим инструментом амазонки, устало шагнули в освещенное бликами костра пространство.
- Фу-у... - облегченно перевела дух Наташка, гася налобник. - Ох и находилась же я сегодня. Ноги прямо до ушей стерла. -
- А где парни? - немного скованно поинтересовалась Марьям. Выдра удивленно покосилась на разговорившуюся горянку и саркастически улыбнулась.
- Да где ж им быть-то? Мой Фортунчик волокут помаленьку, лоботрясы. Все железо на нас повесили, а сами плетутся где-то, посвистывая. Если фляжка у Димыча с собой, до утра могут телепаться. -
- Ты чего такая заведенная. - удивился я. Наташка, спохватившись, прижала руки к груди.
- Ой, извините. Чего-то я и в самом деле... Ухайдакалась просто, до безобразия. О-о-о... чаек! Хеля, будешь? Нет? Красота! - и вожделенно приникла к кружке с оставшимся после ужина холодным чаем.
Вскоре вся компания была в сборе.
У костра сразу стало тесно. Пока пыхтящие как умирающие паровозы, мужики, приходили в себя, попадав кто где стоял, девчонки достали принесенные находки. Нельзя сказать, что поиск у ребят задался, но любопытство находки вызывали. Литое, узорчатое стремя, какая-то неведомая зверушка белого металла, чуть гнутый крестик размером поболее спичечного коробка и три монетки-рядовухи Александра Второго.
- Димыч еще какую-то странную гильзу поднял. - вломила друга сердешного Змея, по простоте душевной. Судя по его недовольному взгляду, тщательно пестуемая интрига накрылась медным тазом. Все, сразу же потеряв интерес к выложенному хабару, уставились на незадачливого интригана. Хмуро засопев, он, с деланным равнодушием, потянул из кармана находку.
- Да вот, фигня какая-то у берега, прямо под дерном обнаружилась. - и поставил на валун у очага, темную, с явной прозеленью от времени, гильзу от охотничьего ружья двенадцатого калибра. - Тяжелая, зараза. Как свинцом набита. -
Я покрутил ее в руках. Интересная штучка. Гильза, запечатанная сверху такой же гильзой, была не просто тяжела, а ощутимо давила на руку.
- Ну да. - равнодушно процедил я. - Наверное свинец и есть. Что еще здесь, в тайге, так трепетно упаковать можно. Можно даже и не откупоривать. Хочешь - выкини. - и кинул находку напарнику.
- Ну как скажешь. - благодарно блеснул Димыч шалым глазом, неторопливо отводя руку назад, демонстрируя богатырский замах и с шумом втянул в себя воздух, готовясь к броску.
- Сто-ой!!! - синхронно заорали, мгновенно вскакивая на ноги, Бруно с Наташкой. Хеля, уткнувшись носом в коленки, мелко тряслась от еле сдерживаемого смеха. Растянувший рот до ушей, прячущийся за ее спиной Дитер, молча утирал слезы с побагровевшего лица.
- Димчик, Димуля. - приплясывала возле напарника Выдра, пытаясь цепкими пальчиками выкрутить латунный цилиндрик из ладони друга. - Ну подожди, не торопись. А вдруг там золото? -
- Да откуда тут золото. - азартно упирался Димыч. - Ты чего, кина дурного насмотрелась? -
Бес, моментально оценив реакцию зрителей, охотно задержался в зрительном зале.
- Ну а вдруг? - частила лихорадочно Наташка, пытаясь ликвидировать угрозу вандализма. - Димульчик, лапочка. Ну давай мы просто откроем и посмотрим. Ну ради меня, а? Ну пожалуйста! -
Дружный хохот вокруг, заставил ее прервать свои жалобные причитания и недоуменно оглянуться. Народ выл от восторга. Димыч рывком вскочив на ноги, сгреб поклонницу золотого тельца в охапку и звонко расцеловал, сорвав бешеные аплодисменты присутствующих.
- Золото там, золото. - разъяснил я текущий момент, ошарашенной девушке. - Оно же голд, оно же аурум, оно же желтый дьявол. В тайге, золотой песок называют просто - шлих. Навскидку здесь - под полкило, не меньше. Можно даже не смотреть. -
- Нет. - ощутимо заволновались зрители. - Давайте все-таки посмотрим. Интересно же. -
- Кому невтерпеж, берите надфиль в судовом ремкомплекте и вперед. - сговорчиво поднял ладони подельник. - А я потерплю. -
Наташка оживленно заворковала что-то на ухо Мелкому, увлекая его к гермомешкам с вещами. Вскоре Дитер добросовестно приступил к работе.
- Ну а у вас чего интересненького? - все еще улыбаясь, взглянула на меня Хеля. Я скучно пожал плечами.
- Да ничего, собственно. Вон, Маришка, какой-то булыган приволокла - не поленилась. И все. -
- Ну-ка, ну-ка... - требовательно протянула руку к горянке Змея. Марьям, сохраняя правильную невозмутимость на лице, положила в протянутые ладони кварц.
- Вот это да! - ахнул Димыч, перехватывая находку. - Это как правильно называется - жильное золото? -
- Скорее, коренное. - поправил я.
- Ой, где? Покажите! - вихрем ворвалась под тент, вновь услышавшая заветное слово, Выдра. И завороженно лаская пальчиками бугорки металла на поверхности камня, прошептала. - Золото-о! Настоящее! Красиво как... -
- А с чего ты так возбудилась? - удивился напарник. - Тот самородок, что в прошлый раз нашли, тоже не ущербный. -
- Там одна находка, а здесь месторождение наверное. То есть, много золота. - парировала Наташка. - Да, Витя? -
- Не знаю. Не исключено. - хмыкнул я. - А ты что, старательством решила заняться? Здоровье и время девать некуда? -
- Это все потом. - отмахнулась девушка. - Сначала посмотреть надо. Чего там и как. Покажешь завтра, да? -
Я заботливо приложил к ее лбу ладонь.
- Ты что? - отшатнулась Наташка.
- Золотая лихорадка. - с сожалением протянул я. - В острой форме. Требуется оперативное вмешательство. Димыч, наливай. Выдре - штрафную. -
Ну, если кого и надо подгонять, то мой друг явно был не из их числа. Мы встали вокруг костра лицом к лицу и чокнулись стопариками над ярким пламенем.
- За нас, ненаглядных. И за наш фарт. - рявкнул бессменный тамада. И мы выпили.
Вскоре Дитер предъявил желающим аккуратно распиленную поперек гильзу и Наташка долго не могла наиграться медно-красной крупкой на своей ладошке. Вскоре в игру включились остальные девчонки, завороженно пересыпая в руках золотой песок. Мужики, смущенно переглядываясь, ограничились дежурным интересом к происходящему.
Да-а... Есть, есть у золота какая-то дьявольская власть над человеком. И это почувствовали все. Димыч молча отобрал опасную игрушку и ссыпав металл в свою коробочку для мелких находок, аккуратно убрал ее рюкзак.
Дальнейший разговор явно не клеился. Каждый молчал о своем.
- Теперь я кажется понимаю, почему люди шли на немыслимые тяготы и лишения, умирали и убивали себе подобных, в погоне за золотом. И это понимание - не очень приятный сюрприз для меня. - зябко передернула плечами Хеля и умоляюще взглянула на Димыча. - Мы наверное спать пойдем? Поздно уже. Да и намаялась я за сегодня. -
Потихоньку все разбрелись по палаткам. Выждав достаточное, чтобы улеглась Марьям, время, завалились в спальники и мы с Бруно. Поерзав на спине, я поторопился провалиться в сон, пока не начались вчерашние мучения. Через какое-то время, из уютно обволакивающего забытья, меня выдернул невесомый поцелуй в щеку и едва слышный шепот девушки.
- Я ведь у костра тебя так и не поцеловала. Спокойной ночи, командор. -
Больше ночные кошмары меня не мучили.

ружье куда то из рассказа пропало видеть скоро вестерн начнется

Глава пятнадцатая. Как построить рай.

Утро было просто расчудесным. Услышав бодрый Наташкин клич о готовности раздавать пищу, и тут же вспомнив, что торопиться собственно и некуда, я лениво разлепил глаза. Навстречу мне устремился улыбчивый Маришкин взгляд. Вытянув губы трубочкой, я потянулся к ней, вяло пытаясь изобразить из себя, снедаемого утренней похотью маньяка. Но тут же сдулся, узрев в непосредственной близости от своего носа, изготовленные к бою коготки. Пренебрежительно фыркнув, мол не больно и хотелось, ласково пнул в коленку сопящего над ухом Бруно. Тот заполошенно подскочил и хрюкнув спросонья, очумело заозирался вокруг.
- Ну вы чего? - уже обиженно подняла тональность клича Выдра. - Ну каша же стынет. Так нечестно. Сказали бы сразу вчера, что валяться будете. Мы бы и не дергались. -
- Или угомоните повариху. - проскрипел Димыч из своей палатки. - или подайте нам, пожалуйста, кашу в постель. -
- Ребята! Я иду к вам. Завтрак - святое. - подхватился Бес и выскользнул из палатки. Я последовал за ним.
- Ну чего у нас тут? - поинтересовался, усаживаясь на ближайший спасик. - О-о-о! Каша манная со сгущенкой. Пища богов. Димыч! Или ты бог, или голодный. Выбирай. -
- Ну, народ. - показалась из расстегиваемого полога, пожеванная рожа друга. - На ходу подметки рвете. Наташка! Вон под бревном, наши с Хелей миски. Оприходуй их, пожалуйста. Да не скупись. Мне, можно сразу с добавкой. Во-от, молодца. Иногда, я даже готов тебя полюбить. -
- Кого полюбить? - вкрадчиво поинтересовалась неслышно подошедшая Змея.
- Тебя и только тебя, солнце мое. - зашамкал спешно набиваемым ртом, незадачливый прелюбодей.
- Правильный ответ. - захлестнула полотенце на его шее, Хеля. - И главное - полезный. Для твоего же здоровья, милый. Положи миску, утроба ненасытная и марш умываться. -
Напарник, скорбно воздев очи к небесам, неохотно поплелся за своим шипящим солнышком.
Вскоре вся шатия-братия вдохновенно молотила ложками, уничтожая завтрак.
- Витя-я. - умильно заглянула мне в глаза Наташка. - Сейчас покушаем - покажешь место, где золото лежит? -
- Ну, сначала с хлопотами по бане разберемся, с праздничным столом. Работенка-то приличная, в совокупности. А уж потом - пожалуйста. Разочаровывайся на здоровье. - прикидывая объем работ на сегодня, протянул я.
- Никаких разочарований. - звонко выкрикнула просиявшая Выдра. - Объявляю сегодняшний день - Днем Золотаря! -
Поперхнувшийся от неожиданности Димыч, протестуя, замахал руками. Наташка недоуменно протянула.
- Нет, ну понятно, что приглашаются только желающие. Не хочешь, как хочешь. -
Прокашлявшийся наконец напарник, утер слезы и облегченно выдохнул. - Ох, уморишь ты меня когда-нибудь. -
Он с неподдельным интересом, как будто впервые видит, воззрился на энтузиастку золотодобычи. - А скажите-ка мне, барышня? Как часто, ну например подруги, восхищались вашим умом и эрудицией? -
- Случалось, представь себе. - высокомерно фыркнула Выдра. - А ты это к чему? -
Димыч ханжески поджал губы. - Да-а. Сейчас так мало осталось честных людей. И слишком много так называемых подруг, охотно зубоскалящих над бедой не чужого, казалось бы, человечка. -
И тут же схлопотал ложкой по лбу от не на шутку вспылившей Хели.
- Толерантные наших бьют! - возмущенно вскинулся было борец за права человека, но циничная ложка еще раз сладострастно сыграла в ксилофон с его светлым челом.
- Наташа. - ласково улыбнулась Змея девушке, одновременно угрожающе нависая над не на шутку оробевшим напарником и хищно покачивая нержавеющим столовым прибором у его многострадального лба. - Ты не очень удачно подобрала термин. Я тебе потом объясню. А на этого... мужлана, не обращай внимания. Молчать, я сказала! -
Вновь открывший было рот Димыч, послушно замер.
- Витя. Озвучь пожалуйста распорядок дня на сегодня. - продолжила укротительница мужланов, успокаиваясь. Я отхлебнул чай и послушно заговорил.
- Ну значит так. Что касается бани. Сейчас берем пленку и все вместе идем к ручью, где уже стоит тур. Там проводим репетицию установки бани. Когда камни будут раскаленными, ошибаться с установкой полиэтилена - чревато. Поэтому каждый должен знать свой маневр. После этого мужики занимаются дровами и костром для каменки, а дамы мобилизуются на сбор ягод. Сгодится все, что найдете из съедобного. Я вчера посмотрел, голубика и брусника еще есть в наличии. Кое-где мелькала костяника. Ягоды желательно собрать побольше. Морс очень пригодится для бани и праздничного меню. Я, видите ли, намерен приобщить вас к блаженству потребления знаменитого коктейля "Рамыч".
Дальше. Пока дрова прогорают, мы занимаемся попутными делами. Хотелось бы рыбки, например. Ну и блины, в обязательном порядке. -
- Блины?! Здесь?! - восторженно ахнули немцы. Я скромно потупился и с присущей только мне, очаровательной застенчивостью, смущенно стал ковырять заскорузлым кедом песок под ногами.
- Если это реально, то ты гений и просто чудо, командор! - повисла на моей шее Змея.
- Это да. Что есть, то есть. - буднично подытожил я. - Ну ладно. Пойдемте что ли? -
Репетиция прошла с неизбежной в таких случаях суетой, громкими сомнениями в мыслительных способностях присутствующих и периодическим дружным хохотом в особенно комических ситуациях, которые имели место быть. Но в конце концов, слаженность действий достигла приемлемого уровня и было решено удовлетвориться достигнутым.
После чего девчонки отправились добывать подножный корм, а мужики - освежать собственные навыки вьючных животных, мобилизованных на сбор и доставку к месту аутодафе, окрестного плавника. Зазвенела пила, застучали топоры и подреставрированная каменка постепенно стала скрываться под толстым слоем сучьев и бревен будущего костра.
Наконец, взмыленный Димыч, поднес к кокетливо выглядывающему из под ближайшего полена свитку бересты ритуальный огонек и убедившись, что процесс пошел, вопросительно взглянул на меня.
- Нужен хариус. - обозначил я следующую задачу. Не больше десятка, но крупный. Желательно, выдающихся размеров. А я пойду ставить тесто. -
- Витя, может сходим, глянем краем глаза на твое месторождение? Если, конечно, это не займет много времени. - отступил на шаг от набирающего силу костра, Бруно.
- Ну, его еще найти надо. - с сомнением взглянул я на нависающий над нами угрюмый каменный лоб со струящимся по нему серебристой струйкой водопадика. - А хотя, можно и прогуляться. Самому любопытно. -
Оценив невеселую перспективу "атаки в лоб", мы решили обойти подъем справа и начиная с карниза на середине уступа, двигаться по нему вверх вдоль бегущего ручейка. Как вскоре выяснилось, упорной и кропотливой разведки не потребовалось. Искомое обнаружилось буквально через полчаса. На последнем к вершине балконе, в углу складки материнской породы, служащей руслом для сбегающей вниз воды, мы увидели полуметровой ширины расщелину, теряющуюся в глубине скалы. Одна ее сторона была окаймлена остатком кварцевой жилы, в крошащемся содержимом которой угадывались редкие вкрапления благородного металла.
Опустившись на колени, я без труда отломал кусок кварца размером с кулак. Моему примеру последовали остальные.
- Сколько же его тут может быть? - зачарованно царапая ногтем бурую поверхность извлеченной золотинки, произнес Бруно.
- Ну, из того, что находится в прямом доступе, за день-два можно взять до килограмма наверное. Так? - поднял на меня взгляд Димыч.
- Я утвердительно кивнул. - Может даже и поболее. Но основной массив жилы сверху, уже эррозирован, вымыт водой и все золото - давно внизу, в пороге. То есть, считай, что его нет. А для того, чтобы взять остальное, нужно солидно вгрызаться в гору по кварцу. Либо вручную ломать скалу, либо взрывчатка. Итог - до полусотни килограммов золота за два-три сезона каторги. Если выбирать подчистую, то может быть существенно больше. Но тогда взрывчатка - в обязательном порядке. Соответственно, вместо этой горы - груда щебенки и лет на тридцать загубленная напрочь река. Чего местные тофы никому не позволят. И правильно сделают, промежду прочим. -
- Ну, ясно. - поднялся на ноги напарник, отряхивая ладони. - Если бы не бонус за Евангелие, я наверное не возражал бы насчет задержаться здесь для поправки материального положения. А так... Ну его нафиг, если честно. Добудь этот килограмм, вывези втихаря, найди кому слить, чтобы не кинули... И все это время под статьей идиотской ходить? Я еще понимаю - коп. Есть интерес, интрига, да и просто по душе мне это дело. А здесь просто тупое добывание бабла, без всякого подтекста. Я - пас. Вон, пусть Дитер Наташку приведет потешиться и ладно. -
На том и порешили.
Вскоре я распатронивал герму с провиантом в поисках блинной муки, масла и еще кое-чего, тщательно укрываемого до поры от пронырливых глазенок нашей водной банды. А Дитер аккуратно изъяв из спасика Марьям все пластиковые бутылки и тщательно их сполоснув на предмет будущего хранения морса, собрал в кучу вернувшихся девчонок и повел их на экскурсию к несостоявшемуся золотому прииску. Бруно с Димычем, реанимировав костер и подвесив над ним котлы с водой, с охотничьим азартом устремились вниз к реке, хищно размахивая над головами хлыстами спиннингов.
- Мужики? Через часок загляните к бане, костер подправить. - приземлил я слегка, упархивающих рыболовов и вложил один в другой два полиэтиленовых пакета, намереваясь соорудить из них емкость для хранения будущего теста.
Решив эту непростую, для моего не особо пытливого ума, задачу, я, кляня свою разнесчастную жизнь на чем свет стоит и извозюкавшись в тесте по уши, наконец-то закончил первый этап подготовки к предстоящему священнодействию - изготовлению блинов в походно-полевых условиях.
Да-а... Блины.
Даже не знаю, с чего начать, пытаясь живописать неординарность этого, даже не блюда, а эпохального события в суровом и предельно незатейливом быту бродяжьего племени.
С чем бы его сравнить-то?
Пошлые аналогии вроде манны небесной, или пищи богов, ощутимо меркнут в связи с отсутствием в них поэтической составляющей и прочих тонких, духовных материй.
Да, пожалуй что так. Блины в походе, это поэзия.
В условиях, когда у человека вырабатывается устойчивый стереотип в отношении к съестному и ближайшим синонимом слова - еда, становится слово - пайка, этот золотистый, обжаренный с двух сторон лепесток теста, становится символом сверх роскоши и явно незаслуженной награды за успевшие стать такими рутинными и привычными, переживаемые невзгоды на твоем тернистом пути нечаянного скитальца.
А уж если этих лепестков два, или (страшно даже представить) больше, то рвущиеся наверх комплексы, усугубленные чрезвычайно обострившейся в походе совестью, набатом звенят в твоей горемычной голове, транслируя мозгу одну только фразу.
- Не достоин!!! -
И в тщетной попытке доказать, если не друзьям, то хотя бы самому себе, что ты небезнадежен и способен оправдать любое, самое высокое доверие, ты судорожно шаришь по лагерю воспаленным взором, в поисках хоть какой-нибудь, еще не сделанной работы. Ты жаждешь быть полезным.
В такие моменты, у костра, неведомо откуда появляются заботливо очищенные от сучков бревна-скамейки, а усердно сопящий Димыч с помощью топора и какой-то матери заканчивает сооружение столика по соседству. Через минуту на этом столике появляется возникшая, казалось прямо из воздуха, клеенчатая скатерка. И венчает ее трогательный букетик из непонятно где собранных в дремучей тайге цветов.
Бруно с Дитером запаленно дыша и роняя вокруг себя клочья пены, ожесточенно допиливают и колют на дрова все, что по какому-то недосмотру еще не было допилено и расколото. Заботливыми женскими руками развешиваются на натянутой веревке морковки, отдраенные гидрокостюмы и остальная, нуждающаяся в стирке одежда.
А в самых смелых своих мечтах, ты, суматошно продолжая трудиться на всеобщее благо, бережно лелеешь крамольную мысль о времени, когда окружающие с удивлением убедятся в абсолютной твоей нужности и незаменимости в этом походе. Пусть даже посмертно.
Иначе это неописуемое, ароматное чудо, порхнувшее прямо со сковородки в твою заскорузлую, огрубевшую от весла ладонь, просто невозможно заставить себя съесть.
Поэтому, как правило, в процессе приготовления блинов, лагерь приобретает немыслимый лоск и продолжает надраиваться до ослепительного блеска, вплоть до момента, когда близким к умопомешательству соратникам, взмыленный блинопек (в моем лице) начнет выдавать заветные кругляши вожделенного лакомства.
И по прошествии многих лет, перебирая в своем склеротическом мозгу, славные дела давно минувших дней, ты тщетно будешь выковыривать вместе с постаревшими друзьями из пыльных закоулков памяти, названия порогов и рек, имена катамаранов и даты, пытаясь воскресить давно забытый аромат тех дней.
Но как только кто-нибудь из вас произнесет эту волшебную фразу - А помните блины на Нижнем каньоне? - все вернется вновь.
И нахлынут щемящей волной запахи дыма и тайги, и ударит в уши рев взбесившихся порогов. А дрожащая от старости рука вновь сомкнется мертвой хваткой на воображаемой ручке весла. И сердцу станет тесно в груди, и повлажнеют отчего-то глаза, и не сглотнуть будет застрявший вдруг в горле комок...
Вот, что такое блины в походе, ребята...
...............................

Значит так, мужики. Книга прошла чистовую редакторскую правку и готова к печати. С издательствами разговор долгий, муторный и непредсказуемый.
Отсюда вывод - частный тираж.
Своими средствами оплатить даже ограниченный тираж (а это самая высокая себестоимость), я не могу.
Поэтому выход вижу только один. Желающие приобрести книгу с автографом автора, соглашаются на предоплату с отправкой своего заказа в течении 2-х месяцев.
Книга будет в дорогом, подарочном варианте. Т.е. твердая обложка, хороший шрифт, качественная бумага. Чтобы ее не стыдно было поставить на книжную полку.
Первая сотня откликнувшихся будет поименно названа в предисловии к книге (ник, либо Ф.И.О), как персональные друзья книги.
Кому интересно, пишите в личку, или на мыло.
Если есть потенциальные рекламодатели (владельцы магазинов, дилеры, производители снаряжения и другие заинтересованные лица) - вэлкам.

С уважением, к заинтересованному читателю и пр.пр.пр.
Дон.

...............................
Да-а... Долго оставаться в походе, в плену одиночества - чревато. С трудом выпутываясь из трясины нахлынувших вдруг мыслей, я, на автомате, соорудил неказистую, но вполне функциональную толкушку. Монотонно используя ее по назначению, превратил собранные девчонками ягоды в кашицу и плюхнул полученную субстанцию вместе с сахаром, в готовящиеся закипеть котлы.
Так. С морсом, можно сказать, порешали. Пока суть да дело, я провел вдумчивый аудит извлеченным запасам. К основной массе деликатесов, претензий не было, а вот трепетно упакованные лимоны, могли бы и получше сохраниться. Ну да не беда. Негодное обрежу, а оставшегося от пяти солнечных плодов, вполне достаточно для реализации намеченного.
Нет, все-таки чертовски приятно собираться в поход, не обременяя себя соответствием сметы с привычно унылыми финансовыми возможностями. Когда единственное значение имеет лишь здравый смысл и объем пакуемого багажа. И кое-что из припрятанного до поры, было наилучшим тому подтверждением.
Попытавшись осведомиться по рации, как дела у рыбаков и выслушав в ответ чрезвычайно энергичное пожелание не мешать и катиться туда, куда совсем не хотелось катиться, я тяжко вздохнул и отправился инспектировать баню. Картина радовала глаз. К костру ближе двух метров было не подойти и подправив, в меру сил, начавшие рассыпаться поленья, подобранным по пути бесхозным колом, я снова нажал тангету кенвуда.
Игнорируя оглушающий скрежет Димычевых клыков о пластик незадачливого средства связи, вызвал из небытия наших старателей. Отозвалась Хеля.
- Ну как там дела у трудяг-золотарей? - игриво поинтересовался я количеством выданного на гора благородного металла.
- Как тебе сказать? - задумчиво прорвался сквозь треск динамика, девичий голос. - Первые полчаса, было очень интересно. А сейчас, мы с Марьям, как-то заскучали. Наташа тут прямо египетские каменоломни разворачивает и нам предписана роль ломовых лошадей на камнедробилке. -
- Она сейчас меня слышит? - поинтересовался я.
- Вряд ли. Дитер болтается в трещине головой вниз, выковыривая кирочкой кварц, а Выдра держится одной рукой за его ногу, в святой уверенности, что именно благодаря этому, мой бывший босс еще не рухнул в пропасть. Поднимаемые наверх куски породы, мы и дробим здесь с Маришкой. -
-Понятно. - искренне посочувствовал я. - Наташка, она такая. Ладно, пострадайте еще часок и спускайтесь в лагерь. Будем баню ставить. -
- А раньше никак? - взмолилась девушка.
- Да ладно тебе умирать. Объяви, что очень устала и срочно хочешь отдохнуть. Или предложи Наташке поменяться местами. Дай ей возможность, сполна удовлетворить инстинкт старателя, пожалуйста. Когда у нее еще такой шанс появится? Лады? -
Душераздирающий вздох был мне ответом. А мой взгляд уже шарил по округе в поисках материала для веников. Поразмыслив, приуныл, уразумев, что альтернативы ели нет. Ну и ладно. Разгонять пар и еловым веником можно, а телеса обдирать мы будем чудесной парой на удивление колючих носков, любовно связанных своему непутевому сыну, моей заботливой мамой. Даже жалко на минутку их стало. Ведь ни разу ненадеванные.
Через час, проконтролировав тесто, протрубил большой сбор. Вернувшиеся рыбо-золото-добытчики, были энергичны, по хорошему злы и полны желания приступить к банным утехам.
Вскоре мужики, шипя и ухая от нестерпимого жара, сгребли в сторонку остатки догорающего костра и полиэтиленовый купол, сыто надув щеки и макушку, осанисто угнездился тугими боками на предназначенное ему место. Мы с Димычем понятливо переглянулись и он, ухмыльнувшись, подтолкнул ничего не подозревающего Беса к солидной охапке заботливо приготовленных еловых лап.
- Брунчик, а занырни-ка вовнутрь, ветки на полу раскидать. - озабоченным тоном произнес напарник, подтаскивая к вратам ада колючую, зеленую копну. - А то босиком, боюсь, нам всем несладко там придется. А мы пока камнями боковины стенок обложим. Только на входе-выходе не ползай, а летай, уж будь добер. Парок, он бережливости требует. Хеля, подашь ему? -
Девушка сговорчиво кивнула и встала сбоку от входа. Бруно, обнажив торс и пригнувшись шмыгнул в огнедышащее чрево.
- А-о-у-у!!! - раздался трубный рев, бьющегося в предсмертной агонии тиранозавра. Сквозь мутную стену пленки, мы увидели рухнувшую на колени, на раскаленные камни пола, долговязую фигуру. Через секунду, эта фигура, не найдя упокоения, ломанулась почему-то в дальний от входа угол и подвывая от дикого ужаса, смачно прилипла к пышащему жаром полиэтилену. Философски сложивший руки на пузе Димыч, насторожился, когда Бес полуобморочно заворочался внизу угла, тщетно процарапываясь сквозь камни на выход и грозя снести к чертям собачьим, всю, с таким трудом воздвигнутую конструкцию. Напарник широко распахнул вход и сделав мощный вдох, шагнул в пекло.
- Иди сюда, вандал. - цапнул он запястье Беса и аккуратно выволок на свежий воздух полуобморочную тушку немца. Вручив ее оказавшимся поблизости доброхотам, закидал ветки вовнутрь и осторожно топчась в знойном мареве бани, разложил зеленый ковер.
- А парок-то вполне себе даже ничего. - вывалился наконец наружу подельник, отдуваясь и смахивая со лба обильный пот. - Долгонько можно не поддавать. Как пленка еще выдержала? Ну чего, в бой?-
Париться решили строго по половому признаку. Девчонки охотно предоставили мужской части населения, честь первыми отведать свежего пара. И дружно хохотали, когда орущие от запредельного перегрева мужики, ухая выскакивая из парилки, шлепались с разбега в ледяную купель и орали уже там, под водопадом, обмирая от дикого перепада температур. Даже тень привычной, вездесущей сырости, нещадно выжигалась из тела целебным жаром. А кожа становилось не просто чисто выскобленной, а ощутимо шершавой и упруго скрипела под ладонями.
Наконец, напарившись и вернувшись в лагерь, мы проводили охально заинтересованными взглядами, удаляющихся на голгофу оживленных девушек. И в унисон, с сожалением вздохнули.
- Вообще-то, любая дискриминация аморальна. - с тайной надеждой протянул им вдогонку Димыч, с трудом отрываясь от бутылки с холодным морсом. - И половая в том числе. -
- Не вздумайте подглядывать. Глазенки повыцарапываем. - донеслось в ответ.
- Wenn die Hilfe, mich hier nötig ist. - запальчиво выкрикнул Дитер вслед и плотоядно вперился в удаляющуюся Наташкину спину. Вернее, чуть пониже.
- Он предложил девушкам свою помощь, в случае чего. - пояснил нам с Димычем Бруно.
- В случае чего, он не успеет. Гарантирую. - возбужденно втянул напарник воздух, алчно трепеща ноздрями и с хрустом потянулся. - Ну ничего, придет и наше время. Ух-х... скорее бы. -
- Ладно. - угомонил я расходившихся жеребцов. - Бруно с Дитером чистят рыбу, а тебе, Димыч, секретное задание. -
- Да погоди ты. - досадливо поморщился подельник, извлекая емкость с разведенным спиртом и набор бессмертных стопок. - Давай причастимся чутка. Пока пар еще по телу гуляет. -
Я сконфуженно умолк. Мы вдохновенно усугубили, ощущая как побежал по промытым жилкам организмов легчайший, первый хмель и блаженно прикрыли глаза.
- Ох и благостно. - истомно выдохнул Димыч. - Ох и душевно. -
Бруно выдернув ножи из ближайшей пары спасиков, бодро увлек Мелкого к воде.
- Ну чего у тебя там. - неохотно вернулся в делам насущным напарник.
- Я займусь блинами, а с тебя поднос. - озадачил я друга.-
- А на хрена? - удивленно покрутил тот головой.
- Тортик будешь делать. - сунул я ему в руки нужные ингредиенты. - Дальше объяснять? -
- А, понял. - просиял Димыч. - Тогда пакет чистый давай. Дно выстелить. -
- Отвянь. - водрузил я сковородку на угли костра. - Сам без рук что ли? И когда сделаешь, не светись особо. Заныкай до поры, где-нибудь. -
Со стороны бани раздался очередной взрыв звонкого хохота, истошный визг, умоляющие причитания ...
- Веришь, нет? - с шумом выдохнул тяжкую кручину из груди друг. - Сколько я той порнухи по малолетству пересмотрел, а так как сейчас, ни разу не заводился. Аж зубы ломит. -
- Уйди, гаденыш. - окрысился я. - Твои-то зубы сегодня вылечат... -
Напарник всплеснул руками в умиротворяющем жесте и удаляясь, с искренним сочувствием взглянул на меня.
- Это да... Все, ушел. - и прихватив топор, растворился в лесу.
Пока калилась на огне чугунина, я приступил к таинству сотворения "Рамыча". При всей своей кажущейся простоте, этот божественный напиток, сколь приятен, столь и пагубен для неосторожных представительниц прекрасного пола. Ибо крышу сносит напрочь. Незаметно, но надежно.
Как говорил классик - барышни становятся либо прелесть какими глупенькими, либо ужас, какими дурами. Третьего не дано. Характерная особенность напитка состоит в том, что на координации движений, употребление этого нектара практически не сказывается. Куда радикальнее его роковое воздействие на недремлющий женский инстинкт самосохранения. Ни само, ни сохранение, как правило не удается. Вернее, изымается на время из оборота, ввиду полнейшей невостребованности означенного инстинкта его, пошедшими вразнос, прелестными обладательницами.
Но поскольку тайна напитка находится в абсолютно надежных руках, все последствия его применения, еще ни разу не вызвали ни малейшего сожаления у приобщившихся к распитию амброзии, чаровниц. Главное, чтобы фуршет проходил при полном непротивлении сторон. Вскоре, две бутылки морса, чудесным образом преобразились в такое же количество легендарного "Рамыча".
Мне оставалось начать и закончить с блинами, и запечь в фольге на костре, изысканно замаринованного хариуса. И, гуляй рванина.
Принесенная немцами почищенная рыба, была хороша. Восемь калиброванных харюзов, от килограмма и больше, смирно лежали рядком, ожидая своей участи. Их участь приводила в восторг потенциальных потребителей. Развернув рулон с фольгой, я уложил на нее рыбу, нашпиговал нужными специями, не скупясь обложил все это великолепие кольцами лука и лимона, и сформировав увесистый пакет, отложил его в сторонку доходить до кондиции. Бруно, смотрел отвесив челюсть, а Мелкий вертелся вокруг меня юлой, ежесекундно ослепляя фотовспышкой.
Вернувшийся Димыч одобрительно крякнул.
- Вот казалось бы, Витек? Ну ведь сволочь же ты первостатейная. - ласково пророкотал он. - А в такие минуты, все тебе прощаю. Живи, гнусавый, на радость людям. Эко Беса перекосило-то... -
- Мальчики, подайте пожалуйста вон ту, красную косметичку. - раздалось за нашими спинами. Мы подскочили как ужаленные и оглянулись. За ближайшим от лагеря кустом, целомудренно прикрываясь еловой веточкой, стояла нагая, раскрасневшаяся Наташка. Душераздирающий стон, всколыхнул кроны деревьев. Моментально взопревший Дитер, не глядя, вымучил из рук нервно дернувшегося напарника искомую сумочку и вяло перебирая конечностями, как по минному полю, двинулся навстречу своей погибели. Приняв из его дрожащих рук, извечный женский аксессуар, Выдра чмокнула закатившего глаза клиента в щечку и уже не заботясь об остатках приличия, развернулась в обратный путь.
- Main Gott!!! - выдохнул Бруно, не в силах оторвать взгляда от удалявшегося великолепия.
- Это не твой бог. - с трудом пришел в себя Димыч. - И не мой. Это Симпсона бог. Вернее - богиня. Ну бабы... Что творят! Ведь чуть инфаркт не схлопотал. -
Я вдруг почувствовал нешуточную боль от ожога в левой руке. Ну, так всегда бывает, когда твоя ладонь, пусть даже в перчатках, держится за ручку раскаленной чугунной сковородки, а глаза шарятся непонятно где. Вернее, понятно конечно, но не там, где надо бы. Хотя тоже... вопрос философский.
- Так. Минус один блин. - сквозь зубы ругнулся я и дал себе неистовый зарок, стать на время заядлым женоненавистником. Вскоре все покатилось своим чередом. Копилась понемногу парящая стопка блинов на миске, колдовал с обустройством столика Димыч, закончившие таскать скамейки немцы, озверело терзали пилой, ни в чем не повинное бревно. Одуряющие запахи от костра, потихоньку обволакивали округу.
И тут появились они... Плавно колышащаяся в зарослях кавалькада, вполголоса переговариваясь и посмеиваясь, грациозно втянулась в лагерь. Наши нимфы, с неизбежными в таких случаях тюрбанами из полотенец на голове, встали подбоченившись полукругом у костра и обвели замерших в ступоре мужиков озорными взглядами.
- Интересно. - нараспев произнесла Змея. - Здесь кто-нибудь в состоянии предложить дамам присесть? -
- Му-жичь-е! - сладострастно втоптала в пыль остатки нашего эго, Наташка. У меня зарябило в глазах. Лихорадочно заметавшиеся мужики, суетливо усаживали девушек на самые лакомые места, чудом не пристроив никого из них мне на сковородку.
- Витя, а что дальше с баней делать надо? Мы не знаем. - негромко спросила Маришка.
- Да ничего пока. Пусть стоит до утра. Можно спальники в ней раскидать, совсем хорошо будет. - отозвался я, удовлетворенно оценивая похвальную резвость Димыча и Бруно, уже реализующих озвученное.
- Ой, блины, блинчики... - ахнула Хеля и умоляюще взглянула на присутствующих. - А когда их можно будет кушать? -
- Момент маль, солнышко. Совсем скоро все будет можно. А пока, берите морс и "Рамыч". - привлек я внимание девчонок к напиткам.
Выдра, осторожно пригубила сначала из одной предложенной ей кружки, затем из другой.
- Вкусно как. А что здесь что? - недоуменно почмокала она губами. - Где алкоголь? -
- Алкоголь в зеленых бутылках. - ответил я.
- А эффект от него будет? - с удовольствием отпила солидный глоток девушка.
- Поживем - увидим. Вы угощайтесь, угощайтесь. - ухмыльнулся я в предвкушении.
Вскоре последние приготовления были закончены. Стол, внушал благоговение. К блинам, в этот вечер прилагались маслины и оливки, полупрозрачные лепестки тончайше порезанной бастурмы, четыре банки ананасов кольцами, хищно разинули зубастые пасти из под стола... Рядом с маслинами, стесняясь своей маргинальности, скромно притулились, глянцево поблескивая из банки бугрящимися пупырышками, махонькие, упругие корнишоны. А на костре поспевал в фольге хариус и игриво ускакавший за тортиком в заросли Димыч, вызывал своим отсутствием нестерпимое томление наших желудков. И все это великолепие венчала бутылка французской шипучки, вкупе с никогда не приедающейся в походе, разведенной спиртягой.
- Внимание! - поднялся я, углядев приближающийся наконец, знакомый медвежий силуэт. - Сегодня мы чествуем этого старого, дряхлого пердуна Бруно. И начнет его поздравлять, от имени всех присутствующих, широко известный в узких кругах специалист по тортам - Димыч. -
Все дружно захлопали, с удовольствием оценивая неприкрытое смущение именинника. Приблизившийся напарник, трепетно удерживая в своих лапищах, нечто белое и плоское, кивком подозвал к себе девчонок. Мигом подлетевшая стайка, узрев изнанку Димычева творения, заверещала так, что уши заложило, наверное даже у Саньки. Передав тортик Хеле, подельник, величавым жестом позволил приблизится к себе Бесу.
- Поздравляем, морда. - лаконично пробасил друг и нежно облапил Бруно. Хруст сминающегося позвоночника, несколько оживил томительную тишину секундной паузы. Взявший поднос немец, изменился в лице и практически коснулся выпавшими из глазниц очами, поверхности своего подарка. На руках его лежал внушительный пласт лиственничной коры. И на ломте этом, вернее на белоснежной пленке хозяйственного пакета, красовался чудный натюрморт. На щедром слое лососевой икры, предельно коряво бугрилась надпись из икры черной. Надпись эта, однозначно подводила промежуточный итог жизни Беса и утверждала, что
- ЖИСНЬ УДАЛАСЬ!!! -
Особенно впечатляла орфография и гигантские восклицательные знаки. Видно было, что перестраховавшийся напарник, сначала дико экономил черную икру на буквах, а затем вывалил весь неликвид на знаки препинания.
- А почему - жиснь, Димыч. - зашелся я злобным хохотом. Спец по тортам, сконфуженно поморщился.
- Да я запутался чуток. Хотел написать сначала по пацански - жисть, потом передумал и решил написать нормально. А то, что буква "сы" уже написана, обнаружил в самом конце. Ну и ладно. На вкус не влияет. -
Хлопнула пробка и шампанское полилось в кружки и на землю. Придержав руку Дитера, протягивающего шипучку Марьям, я отрицательно покачал головой. У нее в руке тут же материализовался морс. Выпили, загалдели, девчонки расцеловали виновника торжества. Вскоре все опять сидели за столом и ждали ответного слова от именинника.
- Я не знаю, что сказать. - совсем потерялся Бруно. - Мне доводилось кушать деликатесы конечно. Но вот таким образом, в таком виде и в таком месте... Нет слов. Для неподготовленного европейца, такое зрелище может закончится печально. И как это кушать? -
- Как, как... Каком кверху. - нетерпеливо зачерпнул икру ложкой Димыч, шлепнул ее на блин и тут же свернув его пакетиком, протянул Бесу. - Учишь вас, учишь... Истина в простоте, бесенок. Ну чего встали? Налетай! -
И понеслось. Тосты шли один за одним, стол разорялся вдумчиво и неотвратимо, спирт сменял "Рамыча" и наоборот... Чуть было не проспали хариуса, но обошлось. Буйство чревоугодия усмирило наконец, неутолимый казалось, первый голод. Сыто отдуваясь, народ потихоньку стал отваливаться от стола. Кто хотел, закуривал. Пришло время неспешных бесед и задушевных разговоров.

Такое дело, мужики.
Подсчитал - прослезился.
С декабря прошлого года, когда начала писаться эта книга, набралось уже около 60 000 посещений только на четырех копарских форумах (ревью, питер, сибирь, самара). Плюс литературные. И я получил больше сотни писем от желающих иметь книгу в бумаге. Но из всех моих читателей, когда выяснилось, что для печати тиража нужна конкретная помощь, отозвалось только 20 человек. За две недели. Вот их имена. Имена друзей.
1. Леший 609
2. tundelta
3.Кэрмит
4. mihailkalinin
5.Мочалов Илья Александрович.
6. Неизвестный (карта ...089)
7. bitabi
8. Лев Гурыч
9. DUM DUM
10. Sernor
11. SuperLucky
12. Кузнецов Алексей Юрьевич
13. Председатель
14. gpvd
15. Zvezdochet

Деньги поступили не все, но скорее всего по не зависящим от отправителей причинам.
Сюда же еще внесу людей, которые просто не успели встретится со мной лично, либо я притормозил перечисление средств.
1.Тымпф.
2.Владмир
3. malandr
4.КЕБ
А так же alexys и skit.
Возможно, кого-то пропустил. Пишите, я обязательно отвечу.
Не надо быть провидцем, чтобы понять, что проект накрылся медным тазом. За оставшиеся две недели (из отведенного мною месяца на сбор средств), я не соберу и десятой части того, что требуется для оплаты заказа в типографии. Нравится-не нравится, это факт. Я проиграл. Проиграли ли вы, решайте сами. Я никого не упрекаю (кто я такой?) и ни на кого не обижаюсь. У каждого, как выяснилось, есть свои, личные резоны. У читателей, модераторов, издателей, спонсоров...
Я вас понимаю. Вы сделали свой выбор.
Я делаю свой.
Я не смогу уже, наверное, не писать эту серию. Это сильнее меня. Но просить никого больше не хочу. Буду писать в стол, или для самых близких друзей. Я напишу все пять книг, просто потому, что должен. Должен Лысому, Димычу, Хеле, Аслану, Панцеру, Юзеку...
И по другому - никак.
Но выкладывать, скорее всего, больше ничего не буду. Просто не хочу. Я понял вас, поймите и вы меня.
Перечисленных выше людей, прошу переслать мне на мыло, номера своих банковских карт. Я хочу вернуть деньги, чтобы и дальше жить в ладах со своей совестью.
И спасибо вам, от всей души.
Если все-таки будут книги в бумаге, ваши имена будут там обязательно. И все мои напечатанные книги, вы получите бесплатно. Потому что это будет правильно. Ваши данные у меня в базе. Базу я сохраню.
Именно для вас, этот мой последний подарок (о том, чем закончится вся эта история).
С искренним уважением, Дон.
И удачного всем сезона.
.....................................................................................................................................................................


Конец пятой книги.

... - Ну что, морда твоя бендеровская? Отвоевались, похоже? - с трудом выплюнул я на выжженную беспощадным крымским солнцем землю, вязкий, черный комок слюны. Юзек, рыча сквозь прикушенную губу, расшатывал застрявший в левом предплечье маленький, аккуратный осколок.
- Ой, братику мiй, москалику. Чому ж я тебе тодi не грохнув? - мазнул он по мне побелевшими от боли глазами. - Але цiкаво? Що божечка нам з тобою скаже, через пьять хвилин? -
- Скоро узнаем, Юзя. Совсем скоро. - высунулся я, особо уже не скрываясь, за край ямы. Туда, где сломанной куклой, лежал обнимая землю, срезанный в последнем, отчаянном броске, Димыч. Замычал от нестерпимой муки и ненависти, ткнувшись на секунду потным лбом в каменную крошку откоса. Выдохнув, вновь приподнял голову. У фигурок , сноровисто переползающих к нам от камня к камню, вполне отчетливо различались лица. - Ну да. Пятьдесят метров, братишка. Пятьдесят. И пустые рожки. С-сука! -
Юзек, оскалившись, аккуратно вытащил из истерзанной мякоти руки стальное жало и облегченно выдохнул.
- Ну? Що робимо? Впадлу менi подихати вiд цiх уродiв. Вiтьку, допомоги. Дай вмерти людиною. - протянул он мне свой патрончик.
- Вот и все. - мелькнула в голове вялая мысль и в предвкушении долгожданного, вечного покоя, я вложил в его руку такой же патрон. Щелкнули вставая на место рожки, с вдавленными в свое упругое чрево одинокими, тускло блеснувшими, латунными семечками. Жестким лязгом отозвались передергиваемые затворы.
- На рахунок три? - вопрошая, утвердил последнюю диспозицию хохол. Я устало кивнул.
- Спасибо тебе, братка. За все. И до встречи там... у Димыча. Я не хочу в рай, я к нему хочу. - удивительно чисто, практически без акцента, подвел черту Юзек и скупо повел своим автоматом, обозначая искомое местечко у меня на груди. Ствол моего АКСа, синхронно повторил его движение. Мысли, преодолевая стылую оцепенелость мозга, с трудом разгонялись в черепной коробке.
- Раз.- клокотнуло в горле западенца.
- Блин, ну это же не то. Я же не так хотел. Ну столько же еще несделанного... Получается - все зря? Что жил, что не жил?! Господи милосердный! Ну страшно же подыхать, понимая, что ты столько всего и всем еще должен. Сын мой, сынуля... Услышь меня, родненький. Постарайся вырасти настоящим мужиком. Отдай земле нашей, хотя бы часть моего извечного долга. И больше ничего мне не надо, Боже! И жизни не надо. Пусть только дети мои пройдут дальше меня!-
- Два. -
- Как я любил вас, тетки мои... А нужна-то всю жизнь была, только одна. Единственная. И только она найдет мою могилу, и будет долго стоять, молча говорить со мной, и прощать меня. За все... Я понял, что такое Ад, Господи. Это когда умираешь без надежды. Ты же милосерден, я знаю. Все забирай, но оставь надежду, что земля моя возродится и все было не зря. Иначе, зачем ты дал мне жизнь на этой земле?! Ей же нельзя умирать! Будь ты проклят, Гос-по-ди!!! -
- А-а-ах!!! - выгнулась дугой в далекой Германии, в спазме родовых мук Хеля, даруя жизнь маленькому Димычу. И я увидел это сморщенное, красное тельце, и услышал его обиженный басистый крик. И улыбнулся счастливо.
- Спасибо тебе, Господи! И прости. -
- Три. -

Конец.

жаль...

Облом

А я не вышлю реквизиты)
Буду ждать, но дождусь)
Спасибо!

Да ты не один такой. Хоть бы одна сволочь деньги назад потребовала...
Ну что за люди?